Он не выглядел как плохой парень. Ему было за тридцать, и скорее всего, у него была семья. Я никогда не видела, чтобы он носил кольцо на работе, и он часто говорил официанткам, что холостяк. А также, никто не видел его жену, или его детей, раз уж на то пошло, мы даже не были уверены, что они могут быть в городе, да и никто особо не интересовался. Многие бизнесмены проводят в этом городе рабочую неделю, а с семьей видятся на выходных.
Но то, что он не выглядел как ублюдок, не означало, что он им не был.
— Что такое, мисс Лос-Кабос? — спросил он, поглаживая свой подбородок и разглядывая меня с ног до головы. — Прошлой ночью, я погуглил твое имя, и нашел твою фотографию победительницы конкурса красоты. Тебе ведь было восемнадцать? Тогда твои сиськи выглядели куда лучше.
Я прикусила язык, чтобы не ляпнуть что-то за что меня могли уволить. В этот сезон было не просто найти свободную вакансию официантки. Проклятый американский кризис сократил количество туристов.
Я проигнорировала его замечание и глаза, которые пожирали мою грудь. Быстро облизнув губы, я спросила.
— Мне интересно, могу ли я попросить вас об услуге?
Он поднял брови и небрежно улыбнулся, заблестев зубами.
— Так, так, так. Что на этот раз? Тебе нужен отгул чтоб отвезти папу в больницу? Или что-то не так с твоей мамой?
Я впилась ногтями в свои ладони.
— Нет, но это связано с моей мамой. У нее завтра день рождения и я хотела спросить, можно мне получить аванс в двести песо?
Он рассмеялся.
— Что ты хочешь купить своей матери за двести песо? Она разве не слепая?
Он явно перегнул палку.
— Кобо. Это электронная книга, на которую я смогу загрузить аудиокниги. Ей не нравится шрифт Брайля, потому что у нее артрит.
— Ну разве ты не идеальная дочь. Бережешь ее как зеницу ока.
— Они сделали много для меня на протяжении жизни, просто тем, что не позволяли мне голодать. Это меньшее, чем я могу отплатить.
Он смотрел на меня несколько мучительных секунд, взял пиво, глотнул и сказал:
— А что же я получу взамен?
Это было именно то, чего я боялась. Я посмотрела ему прямо в глаза и ответила.
— Взамен вы получите мое слово о том, что я верну деньги. Вычтите их из моей зарплаты.
Он улыбнулся несмотря на злобу в его глазах.
— О, ты заплатишь мне. Я знаю, заплатишь. Я верну себе деньги, как только они у тебя появятся. Но, я имею ввиду, как ты отблагодаришь своего щедрого и замечательного хозяина.
Я вздохнула, у меня уже не оставалось выбора, но я попыталась.
— Я не знаю. Что вы имеете ввиду? Дополнительная смена?
Бруно фыркнул и вышел из кресла. Он не был высоким, просто я была довольно низкой, так что я чувствовала, как он возвышается надо мной. Его глаза смотрели на меня с ленивым вожделением и немного слюны стекало с уголка рта.
— Нет, не дополнительная смена. Вот скажи мне, Луиза, почему каждая одинокая женщина в этом месте, за исключением уборщицы, побывала со мной, а ты нет?
Мне показалось, что кусок тоста, который я съела подкатил к горлу.
— Потому что вы не мой тип.
Он поднял брови и кивнул, как будто все это была шуткой, которой я не понимаю.
— Я начинаю думать, что у тебя просто нет никакого типа, Луиза. Что тебе нравится дразнить. Я вижу тебя каждый день в этой форме, как ты сверкаешь своими ногами и задницей, показываешь эти сиськи. Ты чертовски красива, и сама это знаешь, но не трахаешься.
— Вы сами дали мне эту форму.
— И все-таки ты носишь ее лучше всех. Мужчины приходят посмотреть на тебя. Они хотят тебя. А ты такая заносчивая сука, что даже не можешь претвориться милой. Если бы ты попробовала, тебе бы не пришлось стоять здесь и просить денег. Могла бы все оплатить чаевыми. И сиськами.
— Я ошибалась, — сказала я и развернулась, чтобы уйти, но он схватил меня за руку, впиваясь своими пальцами.
— Ты ошибешься, если уйдешь, — он притянул меня к себе и от его дыхания, пахнущего пивом «Эндчили», у меня скрутило живот. — Я обещаю дать тебе денег, но ты дашь мне кое-что взамен, — он прочитал страх на моем лице. — Не бойся — я не сделаю тебе больно. Я просто хочу увидеть то, что не видят другие. Я хочу почувствовать тебя, — он снова вдавил в меня свои ногти, а затем оттолкнул обратно. — Снимай рубашку.
Я открыла рот, чтобы сказать «нет». Я должна была сказать «нет». В прошлом, он хватал меня за задницу, терся об меня своей эрекцией и пытался пощупать грудь. Но он никогда не велел мне раздеваться. Это было уже слишком. И все же я думала, чувствовала, что, если сделаю это и представлю себя в другом месте, все будет хорошо. Я не была шлюхой. Я все еще была девственницей, чистой и нетронутой. Все, чем я была — это хорошей дочерью. Я могла бы облегчить чувство вины своей мамы, которая сидела дома одна, потому отец был постоянно за тысячу миль и не знал, какая она.