— Ты их любишь?
— Конечно, почему ты спрашиваешь? — Резко смотрю на нее. Она не отвечает, и я пользуюсь возможностью поменяться с ней ролями. — Расскажи о своих родителях.
— О, я вижу, как это работает. — Луиза иронически улыбается.
— «Ты — мне, я — тебе», — говорю я сухо. — Тебе следует знать это.
Она кивает и слегка морщится, открываясь мне.
— Мои родители — добрые, любящие люди. Пусть у меня и не было ничего, пока я росла, они дали мне все, что могли. Я не была несчастливым ребенком, потому что нельзя быть им, если ты окружен безоговорочной любовью. Они убедились в том, чтобы у меня были все доступные возможности, и, хоть я и знала, как жила другая половина общества, мне не хотелось многого. А потом, — она прикрывает глаза, — мой отец стал вести себя по-другому. Моя мать слепа, и отец всегда работал достаточно, чтобы поддерживать нас всех, а я помогала, когда выдавалась возможность. Но потом он стал забывать кое-какие вещи, впадать в транс. Однажды я заставила его обратиться к врачу, и тогда нам сообщили, что у него развивалась болезнь Альцгеймера. — Луиза глубоко вдыхает и слегка отворачивается от меня. — Это происходило очень быстро. Отцу становилось хуже с каждый днем. А я планировала пойти в университет, надеялась, что деньги с конкурса, в котором я выиграла, и стипендия помогут мне поступить. Но я не могла сделать этого. Не могла быть такой эгоисткой.
— Ох, но ты должна быть ею, моя дорогая.
Я отчаянно качаю головой, ненавидя ее самоотверженность.
— Но я не такая, — говорит она резко. — Поэтому я забыла об университете и устроилась на постоянную работу. Мне посчастливилось проработать в «Коктейли Кабо» три года благодаря… удаче. — На ее лице мелькает отвращение, которое тут же исчезает. — Я заботилась о своей семье, платила за все. Я делала все, что могла только для того, чтобы родители были счастливы. Думаю, так и есть, и молюсь, что они гордятся мной.
Я чувствую печаль, исходящую из глубины ее сердца, и понимаю, что она затрагивает и меня.
— А что насчет твоей работы? — спрашиваю я.
— Работа как работа. — Она пожимает плечами.
— Твой начальник был хорошим?
Я знаю, какие мужчины работают в подобных местах и нанимают таких шикарных женщин, как Луиза.
— Благодаря Бруно я узнала, что все мужчины злые и жестокие.
Она сжала губы.
Проглатываю ненависть, которую испытываю от этих слов.
— Он изнасиловал тебя?
Она качает головой.
— Нет, но… он делал другие вещи. Не только со мной, но и с другими девушками. Однако мне казалось, что ко мне у него было особое пристрастие. Не знаю, почему. Возможно, он как-то понял, что я была девственницей.
Моя кровь начинает закипать от гнева.
— Однажды я принесу тебе его голову, — говорю я с абсолютной уверенностью.
— Это в прошлом и больше не имеет значения.
Она искоса смотрит на меня.
Потираю затылок, пытаясь облегчить напряжение.
— Имеет, еще как имеет. Боже, Луиза, твоя жизнь несправедлива. Разве это не злит тебя?
— Нет, — честно отвечает она. — Какой смысл кричать «это несправедливо, это несправедливо»? От этого ничего не меняется.
Кажется, она не понимает, какую власть ей может дать гнев.
— Но, если ты разозлишься достаточно сильно, это может изменить все. — Мы неотрывно смотрим друг на друга. — Думаю, мне бы понравилось, если бы ты разозлилась. Сильно разозлилась.
— Начать с тебя?
Прикусываю губу, желая, чтобы она дала себе волю со мной. Это было бы потрясно.
— Да.
Она холодно улыбается.
— Может, в другой раз.
Она встает с кровати, потирая руки. Не знаю, от холода ли это или потому, что ее мышцы болят.
— Это был долгий день, — произношу я, испытывая странную неловкость. Тоже поднявшись, я поправляю костюм, прежде чем указать на дверь. — Я отведу тебя в твою комнату.
Луиза повинуется, и мы не говорим друг другу ни слова, пока я отвожу ее в комнату по коридору. По пути она осматривает фотографии ландшафтов в позолоченных рамах на стенах и замечает многочисленные закрытые двери, которые ведут в комнаты для гостей и прислуги.
Наконец, мы подходим к ее комнате, и я провожу ее внутрь, включая свет. Комната эта не огромная, но тут есть хорошая ванная с ванной на ножках и латунными светильниками, и большая кровать с балдахином, похожая на мою. Перед окнами эркера, выходящими на бассейн и горячую ванну в саду, расположены антикварный письменный стол и стул. Луизе ее комната понравится еще больше, когда наступит утро, и она сможет лучше разглядеть красоту вокруг.