С этими мыслями я стащила с себя рубашку и стояла перед своим боссом. Флуоресцентный свет за ним давал ему отличный обзор на меня. Я смотрела в его глаза, когда он пробежался глазами по моему хлопковому лифчику.
— Ну, — сказала я. — Теперь вы увидели то, что не видел никто кроме меня, моих родителей и врача. Это все?
Он выглядел таким ошарашенным, что это было почти смешно. Конечно, я знала, что у меня хорошее тело, я усердно работала над ним, пробегая каждое утро по пять километров. Но я не отличалась от других девушек. Моя грудь была всего лишь грудью.
Бруно удалось закрыть рот.
— Твой лифчик. Сними его.
Я могла бы сказать, что это не обсуждается.
«Ты в другом месте, в другом месте, в другом месте» — твердила я про себя, в то время как мои пальцы скользили по спине и расстегивали застежку бюстгальтера.
Я сняла его, освободив свою грудь и он повис на моих руках.
Бруно присвистнул.
— Это большая честь для меня.
— Забавно, как наши мнения тут расходятся.
Он одарил меня прожигающим взглядом.
— Мы еще не закончили.
Я сглотнула, когда он начал подходить ближе. Мне хотелось закрыть глаза, но я не хотела, чтобы он понял, что мне страшно. Я не хотела, чтобы он думал, что победил. Я посмотрела прямо на него, а он провел жирными руками по моей груди, и обхватил их. Я задержала дыхание, когда он провел пальцами по моим соскам, и почувствовала облегчение от того, что они затвердели. Последнее, чего я хотела это то, чтобы он подумал, что заводит меня. На самом деле, я была близка к тому, чтобы меня вырвало. И если бы это произошло, я бы предпочла, чтобы меня вырвало на него просто для того, чтобы он понял, насколько противен мне.
Он наклонился ниже и на секунду мне показалось, что он собирается поцеловать меня. Но он опустился к уху и прошептал:
— Мне следовало попросить о большем. — Я подавила дрожь, затаила дыхание и ждала его следующего шага. К моему облегчению он убрал руки и отошел. — Ты снова можешь стать порядочной, — небрежно бросил он. — По правде говоря, я думал, что твоя грудь гораздо больше. Я думаю, рубашка помогает тебе сделать вид, что у тебя больше достоинств. Опять же это может пригодиться, если тебе нужны чаевые. — Я знала, что моя грудь довольно большая для моего строения, но не решилась что-нибудь сказать, пока он садился за стол и доставал деньги из бумажника. Я натянула рубашку в рекордные сроки и пыталась напомнить себе, что моя потеря достоинства не дороже счастья моей мамы. Он дал мне деньги, держа меня за руку слишком долго, прежде чем сказал: — Нельзя сказать, что я делаю тебе одолжение. Но если понадобится что-нибудь еще, я ожидаю от тебя больше инициативы. Ничто в этом мире не бывает бесплатным. Кому, как не тебе знать об этом?
Я кивнула, коротко поблагодарила и выдернула деньги из его сальной руки. Как только я повернулась и вышла из его кабинета обратно в тепло, спутниковое телевидение и пьяные крики в баре, я дала себе обет, что покину это место при первой же возможности, при первой надежде на лучшую жизнь.
И мне не пришлось долго ждать.
Глава 2
Проснувшись следующим утром, я пошла на свою привычную пробежку по окрестностям. Дом, который я снимаю для себя и своих родителей, был сразу за пределами аэропорта. Весь день вокруг не было ничего, кроме безжалостного солнца и звука самолетов. Пыль покрывала все, и я была уверена, что, если кто-нибудь решит проверить мои легкие — он найдет там замок из песка. Но на самом деле, дом обошелся мне довольно дешево. А дешево — это все, что я могу себе позволить. Кроме того, у нас было много личного пространства, что замечательно, когда у отца снова припадок, а дом был достаточно большим, чтобы у каждого из нас была своя комната. Во всяком случае, это было больше, чем мы имели, пока я росла.
Обычно я бегала на рассвете, когда воздух был относительно прохладный. После душа я приготовила завтрак и разбудила родителей. Мне повезло в том, что почти каждое утро мой отец был все еще моим отцом: он знал мое имя, знал где мы, и он даже курил свою трубку в левой руке. В течение дня он может меняться. Если меня не будет дома, как вчера, например, моей маме придется в одиночку иметь дело со всем этим. Ее слепоту сложно назвать инвалидностью, учитывая, как хорошо она с этим справляется. Я просто знала, насколько это трудно — контролировать папу, успокоить его, заставить понять, что его любят, и что он рядом со своим близкими. Однажды я могла позволить сиделку, которая помогала приглядывать за ним, но это было так давно.