– Нет, Хави, – сказал он, усаживаясь в кресло. – То, о чем ты говоришь, это не ведение бизнеса, это разрушение.
Я осторожно потянул за концы рубашки, проверяя, чтобы они были вровень.
– А это и не имеет ничего общего с бизнесом. Я захожу и забираю ее. Конец истории.
Он сузил глаза, рассматривая меня в течение мгновения. Затем покачал головой.
– Если ты вернешься мертвым, это повлияет на бизнес.
Я пристально посмотрел на него.
– И тогда ты возьмешь все на себя. Это то, чего ты всегда хотел, не так ли? Чтобы меня не было на пути.
Он рассмеялся на это.
– Если бы я хотел, чтобы ты исчез, Хави, я бы уже давно это сделал.
– Нет, – сказал я, медленно улыбаясь, – ты бы не смог. Ты не можешь. И ты это знаешь. Всем на тебя наплевать, потому что тебе не пришлось ничего делать, чтобы оказаться там, где ты есть, кроме как просто появиться. Люди уважают меня. Я работал ради всего, что у меня есть. Ты бы продержался несколько часов, если бы захотел узурпировать меня, и ты это знаешь.
Он закатил глаза.
– Верно подмечено. Не надо быть таким грубым.
– Если бы я не был грубым, то бы не был собой, – я наклонился вперед, надеясь, что он видит, насколько я серьезен. – И, если бы я не был сумасшедшим, я бы тоже не был собой. Я знаю, что делаю, Эсте.
Ладно, это была ложь. Я понятия не имел, что делаю и сработает ли это. Я догадывался, что шансы вытащить Луизу – если она еще жива – были довольно высоки, но шансы на то, что выживу я или меня снова не увезут в тюрьму, были очень малы. Но, хоть раз в жизни шансы стоили того, чтобы рискнуть.
Через два дня после возвращения из Кабо-Сан-Лукаса я наконец-то получил весточку от Лилиан Берреллес. Она была моей последней надеждой, но я был на той стадии, когда мог признать, что мне не только нужна особая помощь в возвращении Луизы, но и необходимо сбросить несколько очков с моего морального компаса.
В старой Мексике, той Мексике, частью которой я стремился стать, все картели действовали друг с другом в атмосфере уважения. Заключались сделки: я даю тебе что-то, ты даешь мне что-то. На улицах не было безжалостных, бессмысленных убийств. Не было изнасилований, убийств, пыток невинных людей. Не было шестнадцатилетних версий меня самого, которых учили стрелять из AR-15. Не было банд панков, бесчинствующих и убивающих людей из-за украденного кокаина стоимостью пятьдесят долларов.
Мы делали свое дело, чтобы улучшить себя и улучшить страну. Мы были порочными и жестокими, но элегантными и сдержанными. Во всем этом был танец, который заставлял все двигаться в правильном направлении, круг, который гарантировал, что на вершине останутся самые умные и яркие, а не те, у кого больше оружия и меньше член.
И в этом танце был свой кодекс. Мы рождаемся как мексиканцы и умираем как мексиканцы. Наши проблемы остаются нашими проблемами. Мы никогда не вмешиваем Штаты в наши дела. УБН, ФБР, ЦРУ – они были нашими врагами, и нам, как картелям, нужно было объединиться против врага, который думал, что знает, что для нас лучше, но не имел ни малейшего представления о том, как работает наш бизнес. США не имели права указывать нам, гражданам другой страны, что мы можем делать, а что нет. Они не жили здесь, они не знали. Они знали только свое привилегированное, жирное, расточительное общество, в то время как они показывали свои мясистые пальцы на нас и обвиняли Мексику во всех своих проблемах.
Когда меня выпустили из тюрьмы, это произошло потому, что я заключил сделку с УБН, агентством, которое иногда было более коррумпированным, чем мы. Я пообещал предоставлять разведданные, когда они будут нужны – то, чего я никогда не хотел делать, то, что противоречило моей морали. Также я заплатил кучу денег.
Лилиан Берреллес была молодой, привлекательной, дерзкой женщиной, родившейся в Сан-Диего в мексиканской семье. У меня было много фантазий о ней, пока мы заключали сделку. Она была крепким орешком, полностью преданная своей работе, но, очевидно, не прочь подкупить меня. Хотя я обещал ей разведданные, кроме нескольких вещей, которые были бесполезны для нее, я никогда не давал ей их после моего возвращения в Мексику.
И самое смешное, что она никогда не спрашивала. Полагаю, она знала, что я буду защищать свою страну, прежде чем выдам кого-либо из своих соотечественников, независимо от того, враги они или нет.
Но теперь я просил ее о помощи. Предоставлял ей все, что ей нужно было знать о Сальвадоре Рейесе. Я заключил сделку с врагом по ту сторону границы, и все это для того, чтобы у меня был шанс вытащить Луизу живой.
Луиза была женщиной, которую никогда не нужно было спасать. Но на этот раз, я боялся, что она в этом нуждалась. Жаль, что именно мне придется это сделать.
– Я просто не понимаю, – продолжал Эсте, – почему Луиза? Ты хочешь создать семью? Рожать детей, пока у тебя не появится сын, который будет носить твое имя, вести твою империю? Ты не один такой, Хавьер. Все наркоторговцы хотят этого, все наркоторговцы имеют это – кроме тебя. Но почему она? Ты можешь найти горячую, красивую женщину, которая хорошо трахается, где угодно. Ты можешь схватить их за секунду. Это было бы гораздо менее сложно. Тебе не нужно любить их, чтобы иметь семью. Тебе просто нужна готовая киска, – он обдумал свои слова. – Или безвольная киска, если ты похож на большинство мужчин.
Несколько секунд прошло в тишине. Я посмотрел на бутылку скотча, которую пил последнюю неделю, благодарный за то, что дни страданий и инертности остались позади.
– Я просто хочу ее, – признался я наконец. – Вот и все. Это так просто.
Он вздохнул, проведя руками по волосам.
– Отлично. И знаю, что ты мне не веришь, но я просто забочусь о тебе. Нам всем будет в миллион раз легче, если ты просто забудешь о ней.
– Я пытался. Но не смог.
– По крайней мере, позволь мне пойти с тобой, – сказал он. – Ты знаешь, что, если ты пойдешь один, то тебя заберет УБН. Ты играешь им на руку. Они арестуют тебя.
– Берреллес сказала, что меня не тронут, – сказал я.
«Если только я не убью Сальвадора», – закончил я мысленно.
Тогда она сказала, что сделке конец. Этот ублюдок нужен им живым. Это обещание будет труднее всего сдержать.
– И ты доверяешь этой женщине? – Эсте рассмеялся.
– Не совсем, – признал я. – Они вполне могут захватить одновременно меня и Сальвадора. Два крупных лидера картеля в одном рейде. Разве это не обеспечит им большую пенсию и часы? Заголовки газет по всей стране скандируют: «США, США!».
– Ты же понимаешь, что я, скорее всего, никогда тебя больше не увижу.
Я слегка улыбнулся.
– Похорони меня у пруда с кои. И подожди хотя бы день, пока не откроешь Кристалл. – Он усмехнулся, и я добавил: – О, и, если я не выживу, а Луиза выберется, и ты снова наткнешься на нее, пообещай мне две вещи.
Он вздохнул и скрестил руки.
– Что?
– Первое, что ты не посмеешь и пальцем ее тронуть, иначе я восстану из могилы и поимею тебя в задницу. И не думай, что я не буду наслаждаться этим – я буду мертв и возьму любую дырку, которую смогу получить. Во-вторых, скажи ей, чтобы она встретилась с моей сестрой Аланой в Пуэрто-Вальярте.
– И что потом? Даже я не знаю, где живет твоя сестра.
И я намерен так и оставить.
– Моя сестра тоже будет ее искать. Я просто хочу, чтобы она была в курсе.
Он выглядел обеспокоенным.
– Слухи об этом распространятся, ты же знаешь, – сказал он серьезно. – Все узнают, что произошло и почему ты это сделал. Все твои враги будут знать твою слабость – женщины.
– Женщины? – повторил я, смущенный формулировкой во множественном числе.
Он кивнул.
– Да. Луиза. И твои сестры.
– Я не думаю, что многие знают, что Алана вообще существует, а Маргарита в безопасности в США.
– Справедливо, – сказал он. – Думаю, ты сможешь обеспечить безопасность Луизы, если выберешься живым, – он поднялся со стула, собираясь уходить. – Какие–нибудь последние пожелания? Есть еще какие-нибудь просьбы об отрезании носов в угоду собственному лицу?