Девочка-мёд.
— Папа с мамой в Ялте познакомились, и… ну, меня там и сделали. В Ялте. Папа очень любил фильм «Асса», и в честь главной героини фильма меня и назвали.
— В честь той, которая жила с бандитом, а затем убила его?
Алика пожала плечами, не соизволив дополнить ответ. Владимир Веснин в своем репертуаре — «счастливое» имя дочери дал, ничего не скажешь.
— Я посмотрел твое рекомендательное письмо. Ты стажировалась в Бразилии, верно?
— Я там жила с одиннадцати лет, — Алика поморщилась.
— Что, не понравилось?
— Красивая страна, но… нет. Я ее не полюбила.
— А почему ты уехала в Бразилию? Расскажи, — спросил жадно.
Мне нужна чертова информация про Веснина. Детективы шерстили базы, пробивали вылетавших из нашей и соседних стран за нужный мне год, и не было среди них этого урода. Вся семья провалилась как сквозь землю! И как же так вышло?!
Алика растерялась. Глаза бегают, она молчит, смотрит то на меня, то в темное окно. А затем снова на меня с какой-то странной надеждой.
— Я… наверное, это уже не тайна, — заговорила Алика, замялась, и прикусила губу.
— Ну, продолжай.
— Я с бабулей жила. Здесь, в этой квартире. Такое часто бывает, когда детей бабушки воспитывают. Мама конным спортом занималась, она жокей, а папа сначала каскадером был, а потом в полицию пошел. Некогда им было меня в школу, в кружки водить. А бабуля с радостью меня забрала, я родителей только по выходным видела, и то не каждые выходные, и только на пару часов. Боже, — Алика прижала ладонь ко лбу, — зачем я все это рассказываю? Лишнее это. В общем, я из школы шла сюда, к бабушке. Я только четвертый класс тогда заканчивала. Два перекрестка не дошла до дома. Папа остановил машину, меня посадили в нее, чуть ли не затолкали. Мама напугана была, я тоже почему-то испугалась, атмосфера похоронная была, давящая. Мы поехали в какой-то другой город, в один из соседних — остаток дня и всю ночь ехали, а я даже плакать боялась. Все такими строгими тогда были.
— А хотелось плакать?
— Очень, — призналась Алика. — Я бабушку больше всех любила. Хвостиком за ней ходила, и… ну, я даже в школе на переменах ей звонила иногда, за пару часов без нее начинала скучать. В тот день мне толком ничего не объяснили, папа с мамой злые были, мама то плакала, то сердилась. Я телефон достала, а она из рук у меня его вырвала, и сказала, чтобы я спать ложилась. И я испугалась еще сильнее. Потом был аэропорт, и папа приказал мне молчать, никому ни слова не говорить. И я молчала. Было много перелетов, я даже не знала, куда мы, и на сколько.
— В Бразилию?
— В Бразилию, — выдохнула она. — Сначала не в Рио, а в какую-то деревеньку. Жарко, адское пекло, рядом джунгли. Мы в дом вошли, а в шкафу змеи — так меня Бразилия встретила. Я потом много раз дома змей находила, если порог забывали защищать. Пауки, жуки, сколопендры… не могу все это видеть! Сейчас даже если маленького паучка увижу, кажется, орать начну от ужаса. Наверное, поэтому я и не полюбила эту страну. И вот, только когда мы в этом доме оказались, папа сказал, что обратно мы пока не вернемся, и что имена и фамилии у нас теперь другие. Бабушке звонить запретил, сказал, что она тоже уехала. Телефон забрали, интернета не было, ни с кем не связаться, да и запрещено это было. Я в ужасе была. Ни друзей, ни привычного окружения, все на португальском разговаривают. Самый кошмарный год в моей жизни. А все из-за нескольких сволочей! — Алика вдруг сжала кулаки.
— Вам пришлось бежать и менять документы «из-за каких-то сволочей»? Из-за каких? — я сузил глаза, чтобы видеть только лицо Алики.
Мышцы напряжены, болят от натуги, а расслабиться не могу. Значит, Веснин заранее позаботился о документах, и свалил. Вот только почему? Не меня же он испугался, я тогда никем был. Да, помню, как в участок ворвался, и орал, что убью его, но мы даже не разговаривали. Я был не в себе, и в то время я не был для него угрозой.
Я просто был в бешенстве, и хотел убить эту тварь. И убил бы, выйди тогда Веснин из кабинета. Убил, и плевал бы на последствия в виде тюрьмы.
— Я истерить начала, проситься к бабушке, и папа рассказал мне все. Он, знаешь, хоть и с тяжелым характером, но хороший человек. Честный. Работал много, тяжело, и посадил кого-то из «неприкасаемых». Вроде, парня какого-то, который над девчонкой поиздевался. Этого парня другие заключенные побили, а потом явился к отцу в кабинет покровитель этого заключенного, большой человек.
— Покровитель, — повторил я, чуть ли не рыча.
Она ведь про моего брата сейчас говорит! Который «поиздевался» над девчонкой!