— Райдер… — она подалась вперед, подняла руку и прижала палец к одному из шрамов возле моей ключицы. Она проследила форму полумесяца с выражением боли в глазах. — Откуда они у тебя?
Я пожал плечами, мое сердце разрывалось и обливалось кровью, когда правда проникала в меня. Но ей не нужна была эта правда. Она была в прошлом. В забытьи.
Ее губы искривились, когда она продолжила проводить пальцем по моим шрамам, прикосновение было нежным, но при воспоминании о каждом из них во мне вспыхивала агония. Я впитывал ее, позволяя своим магическим резервам питаться ею, но это был не тот вид боли, который мне нравился. Особенно когда она исходила от меня.
Я взял ее запястье и направил к своему сердцу, а вытянутым пальцем нарисовал там Х. Она посмотрела на меня из-под ресниц, вспоминая тот момент на холме с видом на озеро, когда она нарисовала крест на моем сердце в знак обещания, что ей нужен настоящий я. А не просто ядовитое существо, которое доставалось всем остальным.
— Я хочу, чтобы татуировка была именно такой, — сказал я.
Ее глаза расширились, и она кивнула в знак понимания. Эта татуировка была для нее. Об этом не нужно было говорить. Это было чертовски очевидно.
— Я знаю, что это просто крест, но я не обладаю художественным талантом, как мой брат… — замялась она, пожевав губу. — Я не хочу все испортить.
— Не испортишь, — твердо прорычал я.
Она придвинулась ближе с задумчивым видом, ее рука переместилась на мою грудину, где зазубренная линия омрачала мою плоть. — Я сделаю это при одном условии.
— Каком?
— Ты должен рассказать мне, откуда у тебя эти шрамы, — прошептала она.
Я попытался проглотить свой язык, и когда это ни хрена не получилось, я кивнул, сдаваясь. Потому что, блядь, если она действительно хотела знать, она могла. Я просто надеялся, что она не сочтет меня слабым, когда я закончу говорить.
Она отвернулась от меня, переместившись к набору для татуировок, и я шагнул вперед, чтобы помочь установить его. Когда все было готово, я научил ее держать пистолет с иглой и решил, что этого достаточно. Я доверял Элис. И, честно говоря, пока она причиняет мне боль, дерьмовая татуировка будет того стоить.
— Тогда ложись, — она указала на мою кровать, и я боролся с ухмылкой так сильно, что чуть не лопнул кровеносный сосуд.
Я опустился на койку, и Элис принесла с собой татуировочный пистолет, баллончик с черными чернилами и блеском магии. Я ждал, пока она решит, как она собирается это сделать, и когда она перекинула ногу через меня, расположившись на моих бедрах, я чуть не кончил.
— Черт, Элис, — вздохнул я, и она одарила меня озорным взглядом. Она наклонилась вперед, используя очищающие салфетки, чтобы протереть участок моей груди, который она собиралась заклеймить.
Из всех клейм, которые у меня были, это клеймо я хотел больше, чем воздуха в этот момент.
Она провела иглой над моим сердцем, и я вдохнул, ожидая поцелуя боли.
— Начинай говорить, Райдер, — промурлыкала она, включила татуировочный пистолет и провела иглой по воздуху, не позволяя ей коснуться меня. Она опустилась ниже, и сладость ее дыхания заставила меня жаждать ее уст. Рот, на который я никогда не смогу претендовать, пока действует договор.
— Ты такая дразнилка, — сказал я.
— Клянусь звездами, это была шутка!?
— Нет, — сразу же ответил я.
— Да, это была шуткааа, — пропела она, ухмыляясь от уха до уха. Черт, как приятно было заставлять ее так улыбаться.
— Просто приступай к делу, — потребовал я. От жужжания иглы моя кожа запылала от желания. Я хотел истечь кровью ради Элис.
— Нет, пока ты не начнешь рассказывать мне об этих шрамах, — настаивала она.
Из меня вырвалось шипение разочарования. — Ладно, — прорычал я. — Мне их оставил один из Оскуры.
— Тебе придется быть более конкретным, — она держала иглу наготове, и резкий укол в груди заставил меня отчаянно застонать.
— Мне нужна боль, чтобы говорить об этом, — серьезно сказал я, и ее брови сошлись.
Она опустила руку, прижимая иглу к моей коже, и я вздохнул, когда она вонзилась в мою плоть и дала мне облегчение, в котором я нуждался.
— Мой отец был убит Оскурами, — сказал я, наблюдая за ее реакцией, но она сохраняла нейтральное выражение лица и смотрела на иглу. — Через несколько месяцев после того, как отец Инферно развалился на куски, Оскуры устроили ловушку, чтобы поймать моего отца. Они собрали всех женщин и детей среди нашего народа, кого смогли, и потребовали, чтобы мой отец пришел и отдал свою жизнь в обмен на их.