Данте фыркнул от смеха и настроение немного разрядилось, несмотря на то, через что мы прошли. Он пошарил за спиной в поисках дверной ручки и мы влетели внутрь, когда дверь резко распахнулась. Я чуть не упала, но его сильные руки обхватили меня, притянув обратно к себе на кровать.
— Я держу тебя, amore mio. И я не отпущу тебя.
Я прикусила губу, выпрямляясь, мне слишком понравилось, как он это сказал.
Я оглядела комнату, чтобы проверить, не потревожили ли мы соседей по комнате, но койка Габриэля была пуста, а окно приоткрыто. Покрывало на кровати Лейни было откинуто, и она тоже пустовала, так что я догадалась, что она ушла к своей подружке. Ей повезло, потому что если бы она была здесь, я бы ее укусила, без сомнения.
Я не могла вспомнить, когда в последний раз моя магия истощалась так сильно. Я чувствовала себя пустой, как в вакууме. Мне нужно было что-то, чтобы наполнить мои резервы, так отчаянно, что это причиняло боль.
Данте разделся до трусов и упал на кровать, приподняв угол матраса и вытащив горсть золотых цепочек, которые он надел себе на голову, чтобы пополнить свои резервы.
Я выругалась себе под нос, потянулась вверх и взяла с кровати свой Атлас, набирая сообщение Леону, чтобы узнать, придет ли он и позволит ли мне укусить его. Я собиралась дать ему десять минут на ответ, прежде чем идти стучать в его дверь, потому что я никак не смогу заснуть с этой раной и мне нужна была магия, чтобы залечить ее.
Я подняла платье, чтобы взглянуть на рану на животе, и поморщилась от огромного разреза кожи. Удивительно, что я не истекла кровью до того, как мне удалось хоть немного вылечить себя.
— Потребуется время, чтобы мои резервы наполнились настолько, чтобы я мог помочь тебе, amore mio, — пробормотал Данте, когда я снова опустила платье и проверила, прочитал ли Леон мое сообщение.
Он не прочитал.
Мне так и хотелось пойти и начать стучать в его дверь, но я не хотела, чтобы вся школа снова заговорила обо мне, а они бы заговорили, если бы увидели меня в таком виде.
Данте подошел к основанию моего матраса и начал вытаскивать золотые кольца из пространства вокруг рамы. Он надевал их на пальцы одно за другим, а я наблюдала за ним, пытаясь убедить себя, что пытаюсь помешать себе выбежать из комнаты и сломать дверь Леона.
Порыв холодного воздуха обдул меня и я оглянулась, когда Габриэль шагнул в окно.
Его глаза расширились, когда он влетел в комнату и замер. Его огромные черные крылья широко распластались, так, что закрыли вид на солнце, которое только что закончило подниматься в бледно-голубом небе.
— Что, черт возьми, происходит? — спросил он с оттопыренной верхней губой, глядя вниз на Данте, который сидел на кровати, покрытый кровоточащими ранами. — Это что, вампирский фетиш на кровь?
— Ты думаешь, я получаю удовольствие от того, что режу людей? — спросила я, подняв на него бровь.
Мои клыки покалывало от его близости. Мой взгляд скользнул к его горлу, где пульс бился, как величайшее искушение, которое я когда-либо знала. Мне пришлось заставить себя не наброситься на него. Это было бы не очень хорошо для меня. Когда дело касалось Габриэля Нокса, я определенно была в меньшинстве, но это только усиливало его соблазн.
Габриэль нахмурил брови, заметив кровь на моем черном платье и направился ко мне.
— Что, черт возьми, случилось? — гневно потребовал он, глядя на Данте так, словно это он во всем виноват.
— Мы ввязались в войну банд, — я пожала плечами, как будто это было обычным явлением, а в Алестрии так оно и было. — И у нас обоих закончилась магия.
— Какого хрена?! — прорычал Габриэль, делая выпад в сторону Данте, как будто намеревался в него вцепиться.
Я вклинилась между ними, проклиная боль, которую это причинило мне, когда я схватила Габриэля за руку и использовала свою повышенную силу, чтобы остановить его.
— Не смей его трогать, — прорычала я, пока Данте смотрел на Габриэля сузившимися глазами и напряженными мышцами.
— Stupido stronzo. Если ты возьмешься за меня, я оставлю тебя истекать кровью в луже собственной мочи, — пробормотал он, потянулся под кровать и вытащил коробку с золотыми монетами, которые начал рассыпать по матрасу.
— Разве я не предупреждал тебя о том, что нельзя водиться с такими мерзавцами, как он? — потребовал Габриэль, протягивая свободную руку, чтобы прижать ее к моему животу. Укус боли быстро сменился чистым блаженством, когда он исцелил все раны на моем теле. Я вздохнула с облегчением. — Если ты и дальше будешь так себя вести, тебя убьют.