— Тебе не понравится, если я вдруг получу предложение участвовать в каком-нибудь шоу вроде «О, Калькутта!»?
После паузы я ответил:
— Почему же, соглашайся, раз это поможет твоей карьере! У каждого своя жизнь, своя работа! Ты получила предложение?
— Я прошла первую пробу, и меня пригласили на следующую.
— Потрясающе.
— Но ведь ты не в восторге, я знаю!
— Милая, делай то, что считаешь нужным. Почему бы тебе не найти агента?
— Агента не интересует, какой ты танцор. Он ищет того, кто зарабатывает большие деньги.
— Но именно деньги тебя и беспокоят?
— Я не хочу, чтобы ты один за все платил.
— Что значит «за все»? Ведь я здесь живу, и расходы остались те же. Ешь ты немного — соблюдаешь диету. Так что ничего лишнего я на тебя не трачу. А как ты обходилась, когда вы жили с Мелани?
— Ну, девушки — это совсем другое.
— Как это — другое?
— Вот так, другое.
— Я же не думаю о деньгах, зачем же тебе волноваться?
Я храбрился, хотя не мог без ужаса думать о том, что скоро ее потеряю.
Глава 12
НАСТОЯЩЕЕ
— И вы потеряли ее из-за вашего друга Генри?
— Да.
— А долго вы жили вместе?
— Вполне достаточно, чтобы я почувствовал себя буквально разбитым, когда она ушла.
Какое-то время Алберт задумчиво смотрел в свою чашку, потом наконец сказал:
— Я часто спрашиваю себя, не упустил ли я…
— Что?
— Большую любовь. Поймите меня правильно: я женат удачнее, чем того заслуживаю, потому что своей работой причиняю Лиз массу страданий. Лучшие годы своей жизни она провела, дрожа от страха, что сейчас позвонит телефон, и ей сообщат о моей смерти.
— И никаких интрижек?
— Да было несколько. Но не таких, как у вас. И очень давно. Я тогда еще служил патрульным. Их лица уже стерлись из памяти. Странное признание, да? Бывало, во время ночной смены меня приглашали на чашку чая, а то и на кое-что другое, если повезет. «Кое-что другое» — вот и все. О любви на всю жизнь не могло быть и речи. — Он пристально посмотрел на меня. — Скажите, стоит ли так страдать, как страдали вы? Хотелось бы понять.
— Стоит, — солгал я.
— Но вы сказали, что чувствовали себя разбитым.
— Это писательское преувеличение.
— Генри уже был членом парламента, когда Софи к нему ушла?
— Нет. Но в банке ему надоело, и он подумывал о том, чтобы сменить занятие… Легче всего было бы считать его чудовищем, но он им не был. Во всяком случае, тогда. Заводным — да, был. Тщеславным, вечно в поисках денег, любым, даже не очень благовидным путем. Это да. И в то же время было в нем что-то, что видел лишь я один.
— Вы чересчур благородны, — возразил Алберт. — Не знаю, что бы я на вашем месте чувствовал.
— Нельзя требовать от друга, чтобы он был совершенством, — заметил я. — Генри никогда не опускался до заурядности, не то что я. И если хотите знать, не отбивал у меня Софи — она сама к нему ушла. Я был недостаточно внимателен к Софи, думал, что подарил ей домашний очаг, а она тяготилась им. В отличие от меня Генри был личностью яркой. И Софи ушла к нему, полагаю, в самый подходящий момент. Отборочные комиссии тори предпочитают женатых.
— После того как они поженились, вы часто виделись с ними?
— Долгое время вообще не виделись. Генри пытался уладить все миром. Потом я немного успокоился… Немного, но не совсем. К тому времени у меня появилась девушка, очень хорошая, но ничуть не похожая на Софи. Только у нас не заладилось. Я видел Генри с Софи несколько раз, и то случайно, на вечеринках. У Генри был свой круг знакомых, у меня — свой. После избрания в парламент Генри радикально изменил образ жизни. Они с Софи выезжали за город на уик-энды и все в таком духе. Вот вы сказали, что он мне был неприятен. Это не так. Раньше мы не разлучались, хотя и были совсем разные, как конь и трепетная лань, такое случается у близких друзей. Он обладал тем, чего мне всегда недоставало, — легкостью в обращении с людьми и живостью ума, хотя юмор его бывал порой сардоническим.
— У них были дети?
— Нет.
В этот момент зазвонил его карманный телефон. Он послушал с минуту, потом сказал в трубку:
— О’кей. Так его взяли? Он был вооружен? Слушай, парень, из-за этого типа, чего доброго, головы полетят. А журналисты там? Скажи всем, чтоб заткнулись. Я буду через полчаса.
Он со вздохом улыбнулся.
— Извините, мне надо ехать. Эти раздолбай залезли на стену Букингемского дворца. Шума будет — только держись! По мне, уж лучше бомбы.
Я поднялся и заплатил по счету.
— Не выходите сразу, — сказал он. — Будьте осторожны.