— Так когда можно ожидать возвращения Софи? — спросил я как бы между прочим.
— Насколько я помню, она обещала вернуться к Рождеству.
Я был потрясен, даже рот разинул от удивления.
— Как к Рождеству?
— Так она сказала. Думаю, вся эта суматоха с Генри здорово на нее подействовала, и она решила, что ей лучше уехать. Она разве не делилась с вами своими планами?
— Нет, — ответил я.
— О, милая шалунья! Только сегодня она улетела обратно.
— Обратно?
— В Аризону, — пояснил Сеймур. — Я последую за ней позже. Мы с Софи живем вместе. Вы, полагаю, догадались об этом?
Я мотнул головой, окончательно потеряв дар речи.
— Уже почти два года, но из-за мамочки вынуждены держаться в определенных рамках. — Впервые с его губ слетела улыбка, и лицо перестало походить на карнавальную маску. — Вы, кажется, расстроены этой новостью. Ничего не поделаешь, мистер Уивер, это вам наказание за то, что совались не в свои дела. Ведь совались, не так ли? Тратили время и деньги на путешествия, мотались туда-сюда, хотя сами не знали, чего добиваетесь. Кстати, как вам Москва, впечатляет?
— Откуда вы знаете, что я был в Москве? — спросил я каким-то не своим голосом.
— Будем считать, что это принесла на хвосте одна маленькая птичка. По-моему, мистер Уивер, беда ваша в том, что вы даете волю своему воображению. Для вашей изысканной профессии это замечательно, но для реальной жизни не годится. Куда лучше жить иллюзиями, как моя мамочка. По крайней мере меньше переживаний.
— Куда я езжу, чем занимаюсь — дело мое.
— Безусловно, но не следует соваться, куда не просят. Мамочка мне это постоянно твердила. Пора бы и вам последовать ее совету… Генри сказал бы вам то же самое. Он ведь был вашим другом, не так ли? Он просто не позволил бы вам так рисковать.
— В свою очередь хотел бы вам посоветовать вернуться с неба на землю, — сказал я. — Или вы сын своей мамочки?
— Напрасно стараетесь задеть меня за живое. Я вполне доволен своей жизнью. Меня окружают влиятельные люди, которые хотели бы сохранить статус-кво. И для этого у них есть мускулы и средства. Вы попали не в свою лигу, мистер Уивер.
Он проводил меня к боковым воротам, выходившим прямо на шоссе, и дальше, к моей машине. Кусочек сигаретного листа все еще плясал на его изуродованной верхней губе, когда он отвернулся от меня, выпроваживая, как надоедливого коммивояжера.
Но не успел я проехать автоматические ворота, как прямо передо мной выскочила другая машина, так что я еле успел нажать на тормоза. Из нее вышли двое и направились ко мне. Одного я сразу узнал — лощеный тип, давший мне авиабилет в Москве. Второй, на вид помоложе, волосы перевязаны хвостиком, одет в джинсы и кожаный пиджак, в одном ухе золотое кольцо.
Я не сразу сообразил, что к чему. Хотел включить центральное запорное устройство, но не успел. Тип в кожаном пиджаке мгновенно распахнул дверь, вытащил меня из машины, вывернул мне полунельсоном левую руку и бросил меня лицом на капот.
— Гляди-ка, старый знакомый, а? — сказал мой московский благодетель.
— Симпатичный маленький путешественник. Вечно попадает куда не надо и беспокоит моих друзей.
Первый удар опытная рука нанесла по почкам. Я ударился головой о металл и тут же задохнулся от боли. Молодой человек с хвостиком хорошо знал, куда бить с максимальным эффектом, и после третьего удара ему уже не надо было держать мою руку в захвате. Я сполз на землю, и тогда он пустил в ход сапоги. Я буквально рычал от боли, а он делал свое дело с безразличным видом, как мальчишка, который от нечего делать пинает консервную банку. В следующий момент его сапог опустился мне на лодыжку, и я потерял сознание.
Когда я пришел в себя, их уже не было. Сначала мне показалось, будто я повис в воздухе: надо мной были неподвижные облака в просветах между березами. Странно. Где же это я? Наконец до меня дошло, что я лежу на земле, но ощущение совсем не такое, как если бы я проснулся в гамаке в жаркий летний день: единственной реальностью была боль в лодыжке и ребрах. Я пролежал так еще минут пять и лишь потом решился проверить, не сломана ли у меня лодыжка. Затем потрогал лицо — оно было липкое; наверное, кровь, подумал я. Но это оказался гудрон с дорожного покрытия. Я дотянулся до машины, ухватился за ручку дверцы и стал подниматься, когда увидел свое отражение в боковом зеркале. Полоса гудрона делала мое лицо слегка перекошенным, а на подбородке я заметил ссадины.
В этот момент показалась на мотоцикле какая-то дама в брюках. Она увидела меня, уже проехав мимо, описала большой круг и вернулась.