— Вот это уже другое дело.
— Пожалуйста.
— О, уверен, вы можете это сказать более проникновенно.
— Ну пожалуйста, Мартин, не будете ли вы таким душечкой и не отвезете ли меня в деревню?
— Вот это уже лучше. Ладно. Только не задерживайтесь в ванной. Мне было бы жаль терять все утро.
— А я и не собиралась в ванную, — сказала она. — Это я просто так сказала. Для Виктора. Можно ехать сейчас же.
Мы вышли к моей «хонде». Бросив на нее взгляд, Ева заметила:
— Эти маленькие дешевые машинки — просто прелесть, правда?
Она оглянулась на дом, а я открыл дверцу.
— Он смотрит на нас. Где-то там притаился и смотрит. Безумец.
— А почему он ведет себя так?
— Вы не догадываетесь?
— Нет, как вы могли заметить вчера вечером, я не большой мастер разгадывать загадки.
— Он ревнует.
— Думаю, в данном случае у него нет для этого никаких причин, — сказал я, когда мы тронулись с места.
— Ну кто знает? Все течет…
Я промолчал. Когда мы подъехали к деревенскому магазину, я остался в машине, а она пошла покупать всякую макулатуру со сплетнями. Затем появилась и крикнула:
— Я не взяла с собой денег!
— Сколько вам нужно?
Она шлепнула мне на колени кипу газет.
— Посчитайте, а то я в арифметике полный нуль.
Я протянул ей пять фунтов. Она взяла и спасибо не сказала. Вернувшись и сев в машину, Ева пробежала глазами всю кипу, побросав на заднее сиденье приложения с рекламой викторианских оранжерей и комплексных туристических поездок, и по дороге выдала мне краткое обозрение.
— На этой неделе сплошная скука. Чарльз и Ди, согласно уверениям безымянного близкого друга, снова готовы помириться. Как вдохнуть новую жизнь в ваш брак с помощью масла грецкого ореха. Тайная жизнь — Мадонна пытается скрыться от своих фэнов. Ничто в сравнении с теми, кого вы найдете в Америке. Никаких запретов и куча веселья — можно подумать, что Мерилин Монро жива-здорова и работает в какой-нибудь семье девушкой au pair.[61] А вот то, что я называю «вдохновляющим»: все эти английские газетенки помешались на сиськах. Посмотрите-ка вот на эту. — Она развернула передо мной страницу. — Пятьдесят четыре дюйма, а ей всего семнадцать. Корова. И что, такие штучки возбуждают мужчин?
— Некоторых, возможно.
— Но не вас?
— Нет, не меня.
— А вам какие нравятся?
— Трудно сказать.
— А Софи? Она возбуждала вас?
— Да, когда-то, — ответил я, не отрывая глаз от дороги.
— Она многих возбуждала.
— Неудивительно, она была очень красивой девушкой.
— Была? Но, может быть, она и сейчас красивая?
— Да. Наверное, так. Мы с ней давно не виделись.
— Значит, она в вашем вкусе?
— Пожалуй.
— Вы очень скрытный, да?
— Да нет, просто наш разговор мне кажется странным.
— Почему? Потому что о сексе? Вы не любите говорить о сексе?
— В подходящей компании, в подходящем месте.
— Что же сейчас тебе не подходит? — Она перешла на «ты». — Кстати, не хочешь ли ты меня трахнуть? Или ты, как те типы в твоих романах, предпочитаешь порядочных английских девушек, которые занимаются этим только в постели? Видишь, я прочитала кое-что из твоей писанины.
Я въехал на травную обочину и заглушил мотор. Не ты одна умеешь играть в эту игру, подумал я.
— Что тебе нужно, Ева? Острые ощущения на заднем сиденье маленькой дешевой машинки? Или же тебе нужен твой братец?
— Мой братец?
— Да, именно братец.
— При чем здесь он?
— Я думал, ты мне это объяснишь. Ты соблюдаешь осторожность, ведь чуть что — и дело кончится вот этими бульварными газетками, которые тебе так нравятся. В общем, не знаю, что это за игры, но я в них не играю.
— А Генри играл, — сказала она.
— Оставим Генри в покое. — Мне хотелось наговорить ей дерзостей, но я сдерживался, надеясь узнать побольше о том, что происходило все эти годы.
— Генри не был тебе другом, — сказала она, — он был наш. И твоя драгоценная маленькая Софи тоже. Не теряя времени, она прыгнула к нему в постель, — язвительно добавила она.
— Это для меня не новость.
— Ты не знаешь и половины. Генри и со мной спал. Я была единственной женщиной, которая ему действительно нравилась. Я давала ему то, что он хотел. Ему было скучно с твоей Софи. Он женился на ней, только чтобы досадить тебе.
— Хочешь сделать мне больно? Напрасно стараешься! Кстати, я не трахаю дистрофичек. У моей женщины должно быть хоть какое-никакое тело.
Она шлепнула меня по щеке, но, поскольку мы сидели бок о бок, удар оказался несильным.
— Как ты смеешь так разговаривать со мной?