В один из дней мы договорились встретиться и погулять в парке. Несмотря на, казалось бы, уже все использованные темы для разговоров, нам всегда удавалось найти о чём поговорить. Вот и сейчас мы непринуждённо болтали обо всём на свете, шутили и громко смеялись. Мне нравилось наблюдать за Пейдж, как она слегка запрокидывает голову, заливисто смеясь, как искрятся в этот момент её пронзительные глаза.
Пейдж что-то сказала, а я уставился на её губы, которые уже давно хотелось поцеловать, испробовав на вкус. В самом краешке губы и немного на щеке она измазалась ванильным мороженым, которое выпросила у меня, как только мы пришли в этот парк. Рука произвольно поднялась вверх и подушечкой большого пальца я стёр эту сладость. Однако убирать руку я не спешил. Пейдж замерла, едва дыша, словно специально приоткрыв губы, и я медленно провёл пальцем по её нижней губе, чуть оттягивая. В висках пульсировала только одна мысль: не упусти возможность. И больше не в силах сдерживаться, делая шаг вперёд, я притянул девушку к себе и наконец-то соприкоснулся с её губами. Лёгкие, неспешные касания, будто только пробуя что-то новое. Пейдж не шевелилась, никак не реагируя. Но я не был намерен сдаваться, продолжая целовать её. И терпение вознаградилось, тихо выдохнув, она ответила на поцелуй, что только сильнее раззадорило меня. Хотелось ещё большего. Я углубил поцелуй, настойчиво скользнув языком по дёснам, по кромке зубов, которые под напором приоткрылись, впуская меня глубже. Я ощутил сладкий привкус ванили, сталкиваясь с горячим языком девушки. Крепче прижимая её к себе, опустил руку ниже талии, чуть сжимая и стискивая тело в тесном объятии. Но для Пейдж это будто послужило неким сигналом. Она запротестовала и попыталась как можно скорее высвободиться. Рассеянно выпуская её из тёплого плена, я пытался сфокусировать взгляд на тяжело дышащей, раскрасневшейся с припухлыми, влажными губами Пейдж.
— Я думала, мы друзья, — её голос подрагивал.
— Я пытался быть просто другом, но у меня есть чувства к тебе, — девушка нервно качала головой. — Неужели я тебе совсем безразличен? — произнёс с отчаянием и привкусом горечи.
— Ты… это не так. Рядом с тобой я теряю контроль над собой.
Прежде чем я успел как-то среагировать на это, Пейдж развернулась и быстрыми шагами направилась прочь из парка, оставляя меня наедине с хаосом, творившимся сейчас в моей голове. Я не знал, что делать, куда идти и как успокоить эти неприятные чувства внутри. Не придумав ничего лучше, я бродил по городу в поисках ответов на возникшие вопросы. Но вместо ответов улицы были заполнены такими же людьми с кучей проблем. Не знаю, сколько я так бродил, однако стало темнеть, первые сумерки заполнили улицу, перемешиваясь с искусственными огоньками, подобными маленьким, усыпанным повсюду звёздочкам. Я вернулся в парк и устало сел на скамейку. Лёгкая ноющая боль в мышцах от долгой ходьбы была ничто по сравнению с пульсирующей головной болью. Такое чувство, будто в голову забивают огромный гвоздь. При каждом ударе молотка — острая боль. В миллионный раз я думал о словах Пейдж. Означает ли это, что она влюблена в меня? Но почему тогда оттолкнула? Испугалась новых ощущений? А разве не она твердила, что хочет встретить человека, которого полюбит и который ответит ей взаимностью, чтобы обрести настоящее счастье. Так какого чёрта?
Я хотел расставить все точки над «i» как можно скорее. Поэтому уже через какое-то время я стоял на пороге дома Пейдж. Девушка сильно удивилась, увидев меня, а я, воспользовавшись её растерянностью, проскочил внутрь и захлопнул дверь.
— Что ты здесь делаешь? — настороженно спросила она.
— Нам надо поговорить, и я не уйду, пока ты меня не выслушаешь, — скрестил руки на груди.
— Ладно, — Пейдж вздохнула и устало посмотрела на меня.
— Поначалу я правда хотел стать для тебя просто другом, — главное было начать, — ты показалась интересным человеком и хорошим собеседником. Но чем больше мы проводили время вместе, узнавали друг друга, делились своими желаниями и чувствами, тем сильнее меня влекло к тебе. Мне становилось мало наших встреч, хотелось видеть тебя как можно чаще. Слушать твой звонкий смех, видеть красивую улыбку и счастливые глаза, — в горле пересохло, и я сглотнул ком. — Пейдж, я влюбился в тебя, — пожал плечами, как нашкодивший школьник. — И я не понимаю, как ты можешь быть такой жестокой, разве ты не видишь, как мне тяжело? — в голове была неразбериха, мысли путались и скакали.
— Я? жестока? — вспыхнула Пейдж. — Да ты хоть знаешь, как трудно сохранять самоконтроль, когда ты рядом, когда ты так близко? — на это я сделал шаг, постепенно сокращая расстояние между нами. — Когда ты смотришь на меня, словно я единственная девушка во Вселенной, когда обнимаешь и я чувствую твоё крепкое тело? Думаешь, мне легко? — она судорожно втянула носом воздух, сдерживая подступающие слёзы.
— Но ты ведь хотела встретить человека, который бы смог полюбить тебя по-настоящему. Так вот он я прямо перед тобой, — раскинул руки. — Почему ты отталкиваешь меня? Пейдж, я ведь вижу тебя насквозь, — окончательно сокращая расстояние, подошёл почти вплотную. — За маской холодной, высокомерной праведницы скрывается горячая, страстная и живая душа. Позволь любить её, я хочу любить тебя настоящую, — голос срывался на тихий шёпот прямо в губы.
Пейдж тяжело дышала, её грудь нервно вздымалась, она прикусывала нижнюю губу с такой силой, что, казалось, вот-вот пойдёт алая кровь.
— Ты единственная девушка, которая смогла собрать моё разбившееся сердце и снова вселить надежду и веру в настоящую любовь, — я продолжал шептать, обдавая губы жарким дыханием.
— Не говори таких слов, — Пейдж нервно облизнула губы, — из-за них я не могу здраво мыслить.
— Я люблю тебя, — прошептав последние слова, поцеловал искусанные, влажные губы.
Пейдж неуверенно обняла меня, обхватив за шею и запустив руку в короткие волосы. Я прижал её к стене, едва сдерживая себя и контролируя свои действия из последних сил. Руки покоились на талии, слегка поглаживая тело сквозь тонкую шёлковую ткань её рубашки. Девушка выдохнула сквозь поцелуй, и я разорвал его.
— Если мы будем продолжать в том же духе, то я уже не смогу остановиться, — Пейдж всё ещё обнимала меня за шею, наши губы почти соприкасались.
— Боюсь, я тоже, — еле слышно прошептала она и тут же потянулась за поцелуем.
Эти слова сводили с ума. Подхватывая девушку на руки, я поднялся наверх в её комнату и уложил ничего не понимающую Пейдж на мягкие простыни большой кровати. Я перекатился набок и продолжил тягучий, сладкий поцелуй. Свободной ладонью я ласкал её тело, всё ещё спрятанное под тонкой шёлковой тканью, сквозь которую хорошо были видны отвердевшие соски.
— Пейдж, я не хочу заставлять тебя, — мне далось немалых усилий, чтобы отстраниться и убрать руку. — Я помню, что ты хотела сохранить невинность до брака… просто… — голос охрип.
— Просто я так люблю тебя, что это сводит с ума, — дрожащими голосом произнесла Пейдж. — Моё сердце бьётся быстрее, когда ты рядом. Когда ты приближаешься, я, похоже, сдаюсь, и в этой борьбе я не смогу победить, потому что ты самый любимый грех*, — процитировала строчки одной из песен, которую мы слушали когда-то в машине. — Я люблю тебя, Билл.
Я приподнялся на локте, заворожённо глядя на неё сверху. Девушка сглотнула ком в горле и приоткрыла рот, вновь закусывая опухшую губу. Боже, как же красива она была сейчас. Медленно, боясь сделать что-то не так, причинить боль или спугнуть, я расстегнул пуговицы её рубашки, обнажая красивую упругую грудь. Девушка засмущалась, однако я поцеловал её, чуть приподнимая и стягивая тонкую ткань. Ещё раз окинув взглядом полуобнажённую Пейдж, неторопливо проложил дорожку из поцелуев от шеи до груди. Губами втянул маленькую горошину, слегка прикусил и тут же языком обвёл ореол соска. Девушка судорожно простонала, запрокидывая голову. Но это было лишь начало. Губами хватая её губы, перехватив тихий стон, я опустил руку на её живот, спуская не нужные сейчас шорты. Пальцем погладил самое сокровенное сквозь чуть влажную ткань трусиков, заставляя тем самым тело Пейдж непроизвольно напрячься.