Поток подобных утверждений заполнил все уголки массового сознания и создавал ложную картину буквально всех сфер бытия России. Наше общество было контужено массированной ложью. Этот социально-психологический климат порождал и углублял аномию.
Тяжелый удар нанесла ложь, которой была пропитана идеологическая риторика, представлявшая реформу переходом к демократии и правовому государству. Основная масса населения искренне верила в эти лозунги и обещания, но стоило ликвидировать СССР и его политический порядок, как те же идеологи стали говорить с удивительной глумливостью. Валерия Новодворская писала в 1993 г.: «Я лично правами человека накушалась досыта. Некогда и мы, и ЦРУ, и США использовали эту идею как таран для уничтожения коммунистического режима и развала СССР. Эта идея отслужила свое, и хватит врать про права человека и про правозащитников. А то как бы не срубить сук, на котором мы все сидим… Я всегда знала, что приличные люди должны иметь права, а неприличные (вроде Крючкова, Хомейни или Ким Ир Сена) — не должны. Право — понятие элитарное. Так что или ты тварь дрожащая, или ты право имеешь. Одно из двух» [48].
Ложью обосновывалась приватизация, которая стала небывалым в истории случаем теневого соглашения между бюрократией и преступным миром. Две эти социальные группы поделили между собой промышленность России и нанесли по стране колоссальный удар, и неизвестно еще, когда она им переболеет.
Приведем заключение криминалистов о результатах приватизации в этом аспекте (по состоянию на начало первого десятилетия XXI в.): «В криминальные отношения в настоящее время вовлечены 40% предпринимателей и 66% всех коммерческих структур. Организованной преступностью установлен контроль над 35 тыс. хозяйствующих субъектов, среди которых 400 банков, 47 бирж, 1,5 тыс. предприятий государственного сектора. Поборами мафии обложено 70-80% приватизированных предприятий и коммерческих банков. Размер дани составляет 10-20% от оборота, а нередко превышает половину балансовой прибыли предприятий… По некоторым данным примерно 30% состава высшей элиты в России составляют представители легализованного теневого капитала, организованной преступности» [30].
Ложью были обещания власти не допустить безработицы в результате реформы. Вот что говорил А.Н. Яковлев в выступлении 4 мая 1990 г.: «Сейчас в общественный обиход пущены идеи, утверждающие, что в стране сильно возрастет безработица, упадет жизненный уровень и т. д… Рыночная экономика вводится не для того, чтобы ухудшить положение трудящихся, а для того, чтобы поднять жизненный уровень народа» [31].
В мае 1990 г. было уже прекрасно известно, что в результате реформы как раз «сильно возрастет безработица, упадет жизненный уровень и т. д.». Уже были сделаны и опубликованы расчеты, которых А. Яковлев просто не мог не знать.
Массированная ложь применялась в целях подрыва всего строя символов, связанных с Великой Отечественной войной. Образ этой войны — один из немногих сохранившихся центров сосредоточения связей общенациональной основы. Надо подчеркнуть, что эта кампания ведется несмотря на то, что власти России прекрасно понимают значение образа Великой Отечественной войны для поддержания сплоченности общества.
Одна из тем — доведенное до абсурда преувеличение потерь Красной армии в Великой Отечественной войне. Возможности опровергнуть ложь несравнимо меньше, чем у тех сил, кто занимается фальсификацией. Эту кампанию мы наблюдаем каждый год. Вот, канун праздника 60-летия Победы, 3 апреля 2005 г., телепередача В.В. Познера «Времена». В качестве эксперта был приглашен президент Академии военных наук генерал армии М.А. Гареев, который в 1988 г. возглавлял комиссию Министерства обороны по оценке потерь в ходе войны.
Ведущий, В.В. Познер, заявляет: «Вот, поразительное дело — мы до сих пор не знаем точно, сколько погибло наших бойцов, солдат, офицеров в этой войне».
И это — на Первом канале центрального российского телевидения! В.В. Познер, человек сведущий, не мог не знать, что в 1966-1968 гг. подсчет людских потерь в Великой Отечественной войне вела комиссия Генерального штаба, возглавляемая генералом армии С.М. Штеменко. Затем в 1988-1993 гг. сведением и проверкой материалов всех предыдущих комиссий занимался коллектив военных историков под руководством генерал-полковника Г.Ф. Кривошеева. Было осуществлено большое комплексное статистическое исследование архивных документов и других материалов, содержащих сведения о потерях в армии и на флоте, в пограничных и внутренних войсках НКВД. Этот коллектив имел возможность изучить рассекреченные в конце 1980-х гг. материалы Генерального штаба и главных штабов видов Вооруженных сил, МВД, ФСБ, погранвойск и материалы архивных учреждений СССР. Результаты этого фундаментального исследовании потерь личного состава и боевой техники советских Вооруженных сил в боевых действиях за период с 1918 по 1989 г. были опубликованы в 1993 г.
В этой книге сказано: «По результатам подсчетов, за годы Великой Отечественной войны (в том числе и за кампанию на Дальнем Востоке против Японии в 1945 г.) общие безвозвратные демографические потери (убито, пропало без вести, попало в плен и не вернулось из него, умерло от ран, болезней и в результате несчастных случаев) советских Вооруженных сил вместе с пограничными и внутренними войсками составили 8 млн 668 тыс. 400 чел.». Соотношение по людским потерям Германии и ее союзников на Восточном фронте было 1:1,3 в пользу нашего противника.
Государство должно было не допустить заявлений по центральному телевидению, подобных заявлению В.В. Познера. Согласно европейским законам о телевидении он был обязан сначала сообщить аудитории официальные данные, а уже затем высказывать свое личное мнение с обоснованием своих сомнений в этих официальных данных.
На той телепередаче М.А. Гареев пытался сообщить известные и проверенные данные, но на них просто не обратили внимания, отмахнулись. Ему, главному эксперту по обсуждаемому вопросу, не дали говорить! Но показали видеоинтервью с писателем, который заявил, что «немцы в общей сложности потеряли 12,5 млн человек, а мы на одном месте потеряли 32 млн, на одной войне». Это подтвердил А.Н. Яковлев в интервью «Аргументам и фактам». Его спрашивают: «Сколько на самом деле погибло наших солдат в войне с Германией?». Он отвечает: «В войне с Германией погибло не менее 30 млн человек. И как за это можно хвалить великого полководца всех времен и народов Сталина? Это было преступление».
М.А. Гареев на реплику В.В. Познера вставляет слово: «Называли и цифру 60 млн. Вот Володарский [киносценарист] недавно сказал, что наши потери в войне составляют 56 млн. Ведь можно что угодно изобрести». В.В. Познер парирует: «Это вместе с гражданскими». Он прекрасно знает, что общие потери в войне вместе с гражданскими лицами оцениваются в 26,6 млн человек. Знает, но вставляет эту реплику. Разве можно допускать, чтобы на телевидении сидели люди, ведущие информационно-психологическую войну против «страны пребывания»! Другое важное направление — кино. Уже после 2000 г. был снят целый ряд фильмов с заведомой ложью о войне — и в основном на деньги из государственного бюджета! Ложь разоблачалась и военными специалистами, и непосредственными участниками событий, но эти разоблачения трибуны не получали.
Надо отметить, что сегодня атака на образ ВОВ ведется вне зависимости от отношения к СССР или советскому общественному строю. Миф о том, что «русские не умели воевать и пришлось завалить немцев трупами» — политический инструмент дезинтеграции нынешнего российского общества. Он производит аномию в основном в среде молодежи.
А.С. Панарин говорит о катастрофических изменениях во всем жизнеустройстве России и добавляет: «Но сказанного все же слишком мало для того, чтобы передать реальную атмосферу нашей общественной жизни. Она характеризуется чудовищной инверсией: все то, что должно было бы существовать нелегально, скрывать свои постыдные и преступные практики, все чаще демонстративно занимает сцену, обретает форму “господствующего дискурса” и господствующей моды» [49].