— Что? — у меня отвисла челюсть. — Ты серьезно? Зачем кому-то вообще знать о моем существовании?
— Ты свежее мясо — у нас не так часто появляются новые студенты. Большинство из нас знают друг друга с детского сада, а то и раньше. Ты тоже горячая штучка, так что просто предупреждаю: большинство парней, вероятно, попытаются тебя трахнуть — во всяком случае, натуралы — и все девчонки, которые захотят их трахнуть, будут тебя ненавидеть. Не то чтобы они и так не были коварными сучками. В этой школе их серьезный переизбыток, — щеки Эйнсли розовеют, и она грустно улыбается мне. — У меня есть небольшое признание. Я уже знала твою историю до того, как мы встретились, я просто спросила, чтобы поддержать разговор. Кстати, мне очень жаль вашу маму. Моя умерла, когда мне было восемь лет, так что я знаю, как это хреново.
Ее признание заставляет меня сделать глубокий вдох, но я не успеваю ничего сказать, прежде чем нас прерывают.
— Эйнсли, — зовет рычащий голос, заставляя нас остановиться. — На минутку.
— Ну вот, началось, — пробормотала она.
Я смотрю в направлении голоса и сталкиваюсь лицом к лицу с тремя горячими парнями, которых видела ранее. Черт возьми, вблизи они выглядят еще лучше. Я быстро оглядываюсь по сторонам и вижу, что все взгляды устремлены на нас. Я готова поспорить на что угодно, что эти трое находятся здесь на вершине пищевой цепочки. Они не только обладают чувством превосходства, но и то, как другие студенты, кажется, пресмыкаются перед ними, говорит о многом. Дело не только в их безошибочном физическом превосходстве — эти парни обладают тем непередаваемым фактором, который требует внимания. От их пристального взгляда у меня волосы на затылке встают дыбом.
Эйнсли останавливается перед парнем посередине.
— Чего ты хочешь? Я занята.
Ну, думаю, не все перед ними пресмыкаются. Это только заставляет меня любить Эйнсли еще больше.
— Что ты делаешь, Эйнс? Они платят людям, чтобы те выносили мусор, — он смотрит на меня, пока говорит с ней.
О, нет, он этого не сделает.
Мой адреналин вырывается наружу, когда я встречаюсь с ним взглядом.
— В чем твоя проблема?
Этот придурок полностью игнорирует меня и продолжает разговаривать с Эйнсли.
— Ты собираешься ответить на мой вопрос?
Эйнсли закатывает глаза.
— Отвали, Кингстон. Может, ты и старше на две минуты, но ты мне не начальник.
Подождите… что? Они близнецы? Это тот парень, о котором говорила Пейтон? Должно быть, да — это имя не очень распространено.
Туповатая квадратная челюсть Кингстона дергается, а парень справа выглядит так, будто пытается не рассмеяться.
— Есть правила, Эйнсли.
Я собираюсь надрать этому парню задницу, но Эйнсли меня опережает.
Она тычет ему в грудь.
— Я могу тусоваться с кем хочу, а Жас — моя девочка, поэтому мы будем проводить много времени вместе. Если у тебя с этим проблемы, то очень жаль.
Его челюсть подрагивает.
— Нет. Ты. Не будешь.
Я вскидываю руки вверх, официально сытая по горло его дерьмом.
— Серьезно, в чем, блядь, твоя проблема? Ты меня не знаешь. Как ты смеешь делать обо мне предположения!
Его глаза с золотыми крапинками — теперь я замечаю, что они идентичны глазам его сестры — устремлены на меня.
— Вот тут ты ошибаешься, Жасмин Каллахан. Я знаю о тебе все, что мне нужно знать. И я советую тебе держать язык за зубами, иначе я превращу твою жизнь в сущий ад.
Я кладу руку на бедро.
— Я Ривьера, придурок, так что ты явно не все обо мне знаешь. И если ты думаешь, что твои угрозы запугают меня, подумай еще раз. Моя жизнь и так превратилась в ад.
Он действительно выглядит ошеломленным этим, но через несколько секунд маскирует это и возвращает свое внимание к близняшке.
— Мы обсудим это позже.
Эйнсли насмехается и хватает меня за руку, чтобы увести.
— Не задерживай дыхание.
Мне приходится практически бежать, чтобы не отстать от нее, и все это время я чувствую гнев Кингстона у нас за спиной.
— Что это, черт возьми, было? Этот придурок — твой брат?
Она останавливается перед одной из хозяйственных построек и отходит в сторону.
— Да. И веришь или нет, но обычно он не такой уж плохой. Не пойми меня неправильно, он мудак по натуре, но обычно не настолько. Должно быть, дело в тебе.
Я качаю головой.
— Мне повезло.
Эйнсли вздыхает.