- В школе надо мной издевались. Я не могла этого вынести, и стала . . . стала резать себя. Боль была единственной вещью, которая помогала мне держаться.
В моей голове всплыло воспоминание, как она прикусила язык. Она делала себе больно, чтобы контролировать себя. Она причиняла себе боль, чтобы играть свою музыку рядом со мной.
- Это было трудное время.
- Школа? - Прошептал я, вспоминая о своих подростковых годах.
- Жизнь, - сказала она бесстрастно. Встретив мой взгляд, Лола опустила руку. - Люди ужасно относились ко мне с самого начала. У меня была паршивая жизнь. Эта татуировка олицетворяет ее.
Желчь подступала все выше, и была столь же жгучей, как и ненависть, которую я испытывал к безымянному объекту, который превратил жизнь этой девушки в ад.
Кто был так жесток с тобой?
Она ответила, не задумываясь:
- Мои учителя. Ребята в школе, люди в городе. А больше всего. . . мои родители.
Ее слова эхом отозвались во мне. В огромной части моего существа, я чувствовал всемерное сочувствие. Я знал, какого это иметь отвратительного родителя. Черт, в этом я просто спец.
- Значит, когда ты вчера сказала мне, что твои родители не смогут увидеть твое выступление, перелет здесь совсем ни при чем.
Лола фыркнула с неподдельной насмешкой.
- Ага. Им всегда было плевать на мою музыку. Не думаю, что им есть дело до того, чем я занимаюсь в данный момент. Если ты им позвонишь и спросишь обо мне, могу поспорить, что они просто положат трубку.
Они ненавидят ее? Слишком много резких, острых чувств обуревало меня. Если ее родителям всегда было плевать на нее, тогда. . . ее отношения с Шоном. . .страдания и боль, которые она чувствовала, когда он отмахнулся от нее. . . Меня осенило, я понял от куда взялась ее привязанность. Брат, который научил ее играть на гитаре, который подтолкнул ее прийти на прослушивание в мою группу.
Он единственным человеком, кто был рядом с ней до меня.
- Зачем ты ее сделала? - Мысли путались в моей голове. - Зачем ты сделала себе татуировку, которая напоминает тебе о таком ужасном периоде твоей жизни? - Кто хочет вечно жить с напоминанием о плохих моментах в его жизни? Мои шрамы зудят, отравляют, сводят меня с ума.
- Она здесь, чтобы я вновь не стала тем человеком. - Притянув колени к своей груди, Лола прижалась ко мне еще сильней. - От прошлого бегут только трусы.
Теперь замер я.
- Нет ничего хорошего в том, чтобы хранить в себе плохие воспоминания прошлого.
Заерзав у меня на коленях, Лола развернулась ко мне лицом. Я ожидал, что она расскажет мне больше, но ее вопросительны взгляд. . . был неуместен. Ее полные губы раздвинулись, но не издали ни звука.
О чём она хотела меня спросить? О чём не договаривала?
Затем вопросительный взгляд исчез и остался невысказанным. А на его месте расцвела мужественная решительность.
- Дрез, - сказала она тихо. - Раньше я была настоящим недоразумением. Я сделала эту татуировку, чтобы она напоминала мне о моем прошлом. . . и о моем решении измениться. Как-то раз, когда я помогала Шону в этом маленьком захолустном клубе, я нашла диск. Этот диск все изменил для меня.
Глядя ей прямо в лицо, я заметил застенчивую улыбку, которая становилась все шире. От волнения мой голос охрип.
- С моей музыкой?
- Да, твой первый альбом.
Мои ноздри раздулись, руки требовали прикоснуться к ней, притянуть ее к себе, чтобы вкусить ее чертов порочный ротик. Насколько тесно связаны наши жизни? Понимание бурлило во мне, объясняя так много и в тоже время так ничтожно мало. Она нашла мой первый альбом, слушала мою лирику и изменила свою жизнь. Эта удивительная, безумно прекрасная девушка...
Она была предназначена для меня с самого начала.
Столько всего было в моей голове и сердце. Я видел глубокую трагедию, которая отражалась в душе Лолы, кристальные глаза расставили все на места. Притяжение между нами стало понятным. Теперь я знал, почему мне казалось, что я знаю ее так хорошо.
Я связывал ее тяжелое прошлое со своими проблемами, схожими трудностями с семьей. В то же время, я не мог смирится с ее решением выставлять свои раны на показ, когда я пытался скрыть свои. Наши души были так похожи, но наши убеждения отличались друг от друга.
Я не мог быть как Лола и носить свои увечья на рукаве.
Этот путь не для меня.
Я уткнулся в ее горло, и ее увлекающий учащенный пульс заставил меня вздохнуть. - Лола, ты не должна была рассказывать мне все это. Что заставило тебя, сделать это?
Внезапно она перестала смотреть мне в глаза. - Я просто . . . я подумала, что это важно, поделиться такими вещами. Мы должны знать, что сделало нас теми, кто мы есть сейчас. Мы должны . . . говорить об этом.
Она сказала «мы».
- Я думал об этом ранее. - Мой подбородок прошелся вдоль ее челюсти, и я заговорил у ее скулы, словно мог проникнуть в ее мозг. - Есть слово намного лучше, чем «мы». Давай называть вещи своими именами, ведь мы пара, правильно?
Лола не сразу среагировала. Ее дыхание стало неровным в моих объятиях.
- Да, мне бы хотелось так думать. Парень, девушка . . . это больше, чем я смела мечтать. - Ее конечности соединились вокруг моей талии. - Я хочу этого. На самом деле, я хочу все, что прилагается к тебе, Дрезден Гэлифакс. Я хочу, чтобы ты рассказал мне все о себе.
Паранойя извивающейся нитью пробралась в мое нутро. Я сошел с ума или Лола намекала мне, что знает, что я что-то скрываю от нее? Нет. Она не знает об этом. Я был осторожен. Она не могла увидеть. Но рано или поздно она узнает.
Разве не так?
Я не задумывался об этом. Если я хочу получить Лолу полностью, мне не избежать того, что она увидит мои шрамы и начнет задавать вопросы.
Мне придется объяснить ей.
Зубы Лолы вонзились в ее нижнюю губу. Я поцеловал ее, давая ей новый объект для жевания.
Но не сейчас.
Только не сейчас.
Зарывшись в ее аромате, в ее вкусе, я молил о времени. Прошу, просто позволь мне еще немного насладиться этим. Не заставляй меня рассказывать этой замечательной женщине через что мне пришлось пройти.
Что мой отец сделал со мной и моей мамой.
Это было самой настоящей молитвой, которую я когда-либо произносил.
* * *
Дыхание Лолы было ровным во время сна. Ей не потребовалось много времени, чтобы заснуть, но вот мой сон никак не приходил ко мне.
Мы теснились на небольшой кровати, ее голова покоилась под моим подбородком, ее аромат проникал в мое сознание. Я мог бы обвинить ее близость в том, что я не мог уснуть, если бы не знал истинную причину. Мои воспоминания мелькали в моей голове. Я был перегружен равнодушными картинами своего прошлого, рассказом Лолы и событиями дня.
Старые шрамы на ее руке были такими грубыми на ощупь, что мне захотелось бережно обнять ее. Лола застонала во сне. Этот звук словно током промчался от моей головы к паху. Она задрожала возле меня, ее плоть была нежной и горячей. Мне потребовалось приложить все усилия, чтобы не разбудить ее своей рукой, которая находилась в ее трусиках.
Даже во сне она притягивает меня.
Ее следующий нежный, грустный звук был вызван не мной. Она дернулась у моей тела. Ее мышцы энергично напрягались, веки затрепетали, когда кошмар овладел ей. Не в силах отвести взгляд, я напряг слух в почти полной темноте и прислушался к ее шепоту.
- Нет, - умоляет она, - пожалуйста. Не оставляй меня.
Прикрыв глаза, я хватаю её за бедра и плечи. Никогда. Я никогда тебя не оставлю.
Её прекрасные губы изогнулись - Пожалуйста, останься... Шон.
Я перестал дышать.
В этот поздний час, девушка, которую я люблю—люблю—борется со своими демонами. Не из-за меня, а из-за конфликта со своим братом. Уставившись в потолок, преследуемый досадным, периодичным шепотом Лолы, я решал, что мне делать.