— В таком случае я буду очень внимательно следить за вашей лошадью, мадам. Можете ничего не бояться. — Он снова одарил ее своей холодной улыбкой.
Дон Антонио никак не мог понять, что она собой представляет. Не только жена Фолконера, но и его партнер? Как столь грозный человек, как Фолконер, мог попасться на удочку женщины, в которой, по мнению испанца, нет ничего выдающегося, — вот вопрос, на который у него не было ответа. Конечно, когда дело касается любви и похоти, мужчины совершают очень странные поступки. Он знавал нескольких выдающихся мужчин, беспомощно попавших в ловушку женщин, в которых не было ничего особенного, кроме приятного, нетребовательного характера и определенных талантов в спальне.
Вдруг это точно такой же случай? Нет ничего невозможного. Ничего невозможного — да, но в высшей степени маловероятно. В любом случае это не имеет особого значения. Пусть она будет просто любовницей, или партнером, или любовницей и партнером одновременно, но она окажется отличным оружием в его сражении с Аспидом.
Они въехали в парк через Стенхоп-гейт, и дон Антонио превратился в само очарование.
Гревилл привел Лиру на Маунт-стрит за несколько минут до пяти — времени, когда заканчивались уроки. Когда его ввели в дом, вниз спустилась Корнелия, чтобы поздороваться с ним.
— Гревилл! Какая неожиданность.
— У Аурелии есть кое-какие дела, — объяснил он. — Но она пообещала Фрэнни, что та сможет похвалиться Лирой перед Стиви и Сюзанной. Так что я вызвался ее заменить.
Корнелия рассмеялась.
— Всегда выполняет обещания, данные Фрэнни, умница. В противном случае последствия могут быть плачевными.
— Это я уже заметил, — сухо отозвался Гревилл. Корнелия пристально всмотрелась в него.
— Прошу прощения, но, кажется, мне послышалась нотка неодобрения?
Гревилл вовремя отступил от опасного края и вскинул руки, шутливо сдаваясь:
— У меня нет опыта обращения с детьми, поэтому я не смею иметь собственное мнение, мэм.
Корнелия глянула так, словно хотела что-то добавить, но тут же решила и сама отступить и просто окликнула стоявшего неподалеку лакея:
— Гэвин, будь добр, отведи собаку в классную комнату. Дети ее ждут.
Лакей с сомнением посмотрел на огромного волкодава. Лира в ответ глянула на него со спокойным добродушием.
— А как я должен это сделать, миледи?
Гревилл что-то негромко произнесли Лира, тотчас же встала и потрусила к лестнице. Лакей пошел за ней следом, и оба они скрылись где-то наверху.
— Не хотите пройти в гостиную, Гревилл? — предложила Корнелия, не в силах скрыть холодок в голосе.
— Благодарю, но скажите, супруг ваш дома? Мне бы хотелось с ним кое-что обсудить.
— Он в библиотеке. Я вас провожу.
Корнелия направилась в глубину дома, коротко стукнула в дверь и просунула в комнату голову.
— Гарри, Гревилл хочет с тобой поговорить. Он пришел, чтобы забрать Фрэнни.
Гарри встал из-за стола и тепло поздоровался с Гревиллом.
— Заходите. Позвольте предложить вам бокал кларета. Довольно необычно, что вы выполняете обязанности няньки.
— Действительно. Но так получилось, что Аурелия немного не рассчитала со своими планами, а у меня никаких дел нет, так что… — Не закончив фразу, он просто пожал плечами и, благодарно кивнув, взял предложенный бокал кларета.
Дверь за Корнелией бесшумно закрылась. Гарри вопросительно посмотрел на гостя:
— Насколько я понимаю, это не просто светский визит.
— Нет. — Гревилл сел в кресло, на которое указал хозяин. — Вы предлагали свою помощь, и сейчас у меня возник к вам один вопрос. Прошу вас ответить, не выясняя подробностей, поскольку пока я не могу таковые сообщить.
— Спрашивайте. — Гарри глотнул кларета и застыл с напряженным любопытством.
— Если мне потребуется, чтобы вы моментально забрали к себе Фрэнни… возможно, у меня даже не будет времени привезти ее к вам… можете гарантировать, что вы это сделаете?
— Да, — спокойно ответил Гарри. — Это все?
— Да. — Гревилл сделал большой глоток вина. — Благодарю вас.
— Не за что. — Гарри, задумчиво вращая вино в бокале. — Правильно ли я понимаю, что собака натренирована защищать не только Аурелию, но и Фрэнни?
— Да. Но она не может находиться в двух местах одновременно.
Гарри кивнул.
— Простите, Фолконер, но я должен сказать вам одну вещь. Если вы допустите, чтобы что-то случилось с Аурелией или с Фрэнни, отвечать будете передо мной.
Гревилл усмехнулся:
— Не бойтесь, Бонем, все, что вы можете сделать со мной, я уже сделал с собой сам. — Он поднялся. — Это наша работа. Вы знаете, правила, вы знаете, в чем риск, не хуже меня. И поверьте, Аурелия их тоже знает. И это все, что я могу вам сказать, друг мой.
Гревилл поставил бокал на стол и направился к двери.
— Нужно отвести Фрэнни домой, пока не стемнело.
— Минутку, Фолконер, — резко сказал Гарри. — Я хочу прояснить один момент.
Гревилл остановился, положив руку на дверную ручку. — Да?
— Вы намекаете, что Аурелия работает с вами?
— С момента нашей встречи Аурелия — мой партнер, и она прекрасно знает, что делает. Будьте здоровы, Бонем. — Гревилл открыл дверь и вышел из библиотеки.
Гарри надул щеки и шумно выдохнул. Он подозревал это, но не желал признавать. В первую очередь потому, уныло думал он, что это подчеркивает его собственный промах. Если бы он вовремя доверился Корнелии, рассказав в необходимых пределах правду о своей работе, то не втянул бы в свои дела ни ее, ни ее сына — пусть невольно, но ведь все едва не закончилось катастрофой. И он знал, что Алекс Проков может сказать то же самое про Ливию. Проков был обязан жизнью храбрости и решительности своей жены. Если Аурелия обладает теми же чертами характера, что и ее подруги — а это, видимо, так, — то кто они с Проковым такие, чтобы негодовать, узнав, что она добровольно сотрудничает со своим мужем?
Но каким образом сюда вписывается супружество? Гарри понимал, что это будет первым вопросом Корнелии. Был ли этот брак просто частью совместной работы? Или за ним стоит что-то большее?
Ради Аурелии Гарри искренне надеялся, что верно второе предположение.
К тому времени как дон Антонио с Аурелией закончили прогулку в парке и подъехали к дому на Саут-Одлй-стрит, испанец был готов свернуть своей спутнице шею. Она оказалась записной кокеткой, причем в худшем смысле этого слова. Аурелия откровенно дразнила его, отвергая каждую льстивую попытку заигрывания, но при этом вела себя крайне противоречиво, зазывно улыбаясь и одновременно бормоча что-то о женской скромности. Она то завлекала его, то отталкивала, а нескончаемый поток бессмысленной болтовни, перемежающийся раздражающим хихиканьем, чуть не свел его с ума. Испанец не выяснил у нее ничего существенного, но при этом не мог отделаться от раздражавшей его уверенности, что Аурелия откровенно развлекалась за его счет.
— Какая восхитительная прогулка, дон Антонио, — сказала она, когда они осадили лошадей возле дома. — А вы такой замечательный собеседник! — На этот раз она благоразумно воздержалась от жеманства и хихиканья, ограничившись манящим взглядом карих глаз из-под длинных ресниц.
— Позвольте вернуть вам комплимент, мадам, — стиснув зубы, галантно солгал он. — И смею ли я надеяться, что вы согласитесь на еще одну такую прогулку?
— Если осмелитесь пригласить меня, сэр, — парировала Аурелия с лукавой улыбкой, в которой не было и капли жеманства.
О, она хороша, подумал дон Антонио. Очень, очень хороша! Она точно знает, когда следует заменить ужимки, притворной застенчивости на улыбку искушенной женщины. Если перед ней стояла цель сбить своего спутника с толку, то она настоящий мастер своего дела. И не будь у него собственной цели, он мог бы получить искреннее удовольствие, переиграв Аурелию на ее поле. Но совсем скоро он возьмет свое, и эта победа будет особенно сладкой.