Он водил меня на свидания в разные места, был со мной нежен… И в то же время строг. Мы часто ссорились, но я уже не представляла себе жизни без этого несносного мужчины. Без его поцелуев…
Наверное, где-то через час Кирилл все-таки отвез меня домой.
Как только я увидела темные окна своей квартиры, нехорошее чувство зародилось в груди. Было бы логично, что матери не было дома. После этой отвратительной ситуации, мама больше не приводила своих товарищей-сектантов к нам домой. И на том спасибо, как говорится. Но сейчас что-то меня беспокоило. Но что? Неприятное, гадкое предчувствие чего-то плохого поселилось в моей груди. И я никак не могла прогнать эту гадюку.
— Все нормально? — спросил Кирилл, когда провожал меня до подъезда.
Я улыбнулась и поцеловала его в колючий подбородок.
— Да, просто не хочу расставаться…
Кирилл обхватил меня за талию и прижал к стене дома.
— Так поехали ко мне.
Хитрый гад.
— Не-е-ет! — протянула я, проводя пальчиками по его волосам. — Сегодня я опять ночую дома. Извини, ковбой.
Кирилл сначала театрально вздохнул, а потом лукаво посмотрел на меня:
— Ковбой? Значит, ты дашь мне себя оседлать?
Я тут же вспыхнула и стукнула его по груди.
— Дурак! Все, пусти… Я должна…
Меня невежливо заткнули поцелуем.
Дома я оказалась только через двадцать минут.
А дома… Дома было слишком тихо. Я разделась и прошла в свою комнату. Включила свет и… Мне стало плохо. Что она сделала? Что она сделала?!
Мне казалось, что по моей комнате прошелся ураган. Все было перевернуто. Но самое страшное было то, что мой тайник, куда я откладывала деньги на «черный день» был пустой. Я тут бросилась искать цепочки и браслеты, подаренные Кириллом… Золота не было. Как и макбука. Мне казалось, что меня предали. Втоптали в грязь. И кто? Собственная мать?
Я пошла в комнату матери, чтобы убедиться в очевидной. Она сбежала. Вещей не было. А документы валялись на полу.
В моей душе была такая же разруха, как и в квартире. Глаза обожгли злые слезы, но я не позволила себе плакать. Я должна оставаться сильной. Слезами я не верну то, что было потеряно. И я не знала: это про подарки, или про отношения с матерью. Во что она вляпалась? Я не знаю. Да и не хочу больше знать. Она оставила меня практически без гроша в кармане. Украла мои вещи. Разве так поступают любящие матери? Нет.
Ей давно плевать на меня. Пора с этим смириться.
Я начала собирать документы и случайно, среди медицинских книжек и разных бумажек выпал сложенный вдвое листок. Что это?
Я развернула его. Глаза быстро забегали по черным буквам. Каждое слово было мне знакомо и понятно, но я не могла сложить многочисленные слова в единый смысл.
Что это?
Свидетельство… Усыновление…
Я не родная дочь своим родителям.
Мой папа на самом деле никогда им не являлся. Понятно, почему после развода он так быстро забыл меня.
Моя мама никогда не была мне мамой. Поэтому она так легко забрала самые ценные вещи и сбежала, не забыв свой паспорт.
Очень легко бросить чужого ребенка.
А вот это было очень больно.
Слезы замутнили взор. Я не знала, что мне делать. Что делать?! Я чужая. Я ничья. Кто мои настоящие родители? Почему они отказались от меня? Может, они погибли… Стоп.
Я должна уйти отсюда. Должна уйти.
И остался только единственный человек, кому я, кажется, еще нужна.
А если и он откажется от меня, то меня не станет.
Эпилог
Я восемнадцать лет жила во лжи. В сладкой лжи. Родители притворялись, что любят меня, делали вид, что счастливы, что у них такая дочь. Заливали в уши мне сироп. Их самих не тошнило от этой приторности? Видимо, все-таки под конец они оба блеванули, поэтому развелись.
Я не знаю, где мой так называемый отец.
Я не знаю, где та женщина, которая звалась моей матерью.
Мне абсолютно все равно, где они, что с ними. Плевать.
Их же не интересует моя жизнь, не так ли? Тогда почему я должна переживать?
Тем более мне сейчас нельзя…
— Я хочу, чтобы он поскорее родился, — заявил Кирилл, когда утром мы валялись на смятых простынях, еще хранящих запах секса.
Я засмеялась и потрепала Кирилла за волосы. Господи, неужели прошло два года, как я позвонила ему и попросила меня забрать? Он тут же примчался. И забрал меня. Навсегда. К себе. Без лишних слов и обещаний. Просто взял и забрал с собой. Тогда, в ту ночь, он сделал меня своей. По-настоящему.