У нее перехватило дыхание, когда его напряженный взгляд поймал ее. В его темных глазах она увидела промелькнувший страх остаться нелюбимым. Она ожидала увидеть там все что угодно, но только не это. В груди у Морган, разлилось тягучее тепло.
Положив ладонь на его небритую щеку, она погладила большим пальцем его выступающую скулу. Его уязвимость разрывала ей сердце, особенно в тот момент, когда, он повернулся и поцеловал ее в центр ладони, при этом, не сводя с нее своего пристального, царапающего жадной потребностью в ней, взгляда.
— Ты рассказывал еще кому-нибудь о своей бывшей жене?
— Нет.
Его напряженный голос звучал чем-то средним, между шепотом и приглушенным бормотанием. Он с трудом изобразил на лице натянутую улыбку.
— Ну, я рассказал Дику, после одной из вспышек гнева.
Этот гордый и властный мужчина, только что, обнажил свои страхи и боль. Для нее. С целью, помочь ей понять, почему он ушел.
— У тебя есть все необходимое, чтобы влюбить в себя женщину.
Ее голос дрогнул.
— Ведь даже я, в течение этих трех дней, проведенных с тобой, сопротивлялась опасному желанию влюбиться в тебя.
Глаза Джека расширились, взгляд потеплел. Он приблизился к ней, пожирая голодным взглядом и зарываясь жадными пальцами в ее волосы.
— Добилась успеха?
Морган заколебалась. Ведь ответ на этот вопрос, даст ему слишком много власти над ней…
Все еще пребывая в растрепанных чувствах, она услышала скрытую команду в его голосе, приказ, побуждающий ее тело и инстинкт к подчинению. Она разглядела мрачное предчувствие, заставляющее застыть черты его лица. Было невыносимо терпеть повисшую между ними тишину.
— С моей точки зрения — не совсем.
На его лице прорезалась улыбка, ярко белые зубы отчетливо выделялись на фоне смуглой кожи каджуна. Взгляд шоколадных глаз потеплел. Он выглядел таким… сияющим. Таким счастливым.
— Хорошо, хоть в этом, я не одинок.
И, он накрыл ее рот своим, мягко, но властно вторгаясь внутрь. Нежный контроль. Шёлковое господство.
Со скоростью щелчка кнута, ее губы нагрелись от его прикосновения. Тело плавилось, согревалось и умирало от желания. Внезапно, от касания его губ и чувственного танца языка, у нее закружилась голова. Джек — его запах, твердая широкая грудь, его вкус, и Боже, его объятия, свидетельствующие о том, что она была… всем.
Резко выдохнув, он прикоснулся легким поцелуем к уголку ее губ, и отстранился.
— Твоя фантазия много значит для тебя, да?
Могла бы она обойтись без нее, или не могла? Это было уже не так уж и важно. В конце концов, ведь как-то же она жила без нее, все эти годы. Да и потом, зачем гнаться за ней, если от этого ему будет только хуже? Зачем рисковать и ранить его, мужчину, который и без того познал достаточно боли?
— Правду Морган. А не то, что по твоему мнению, я хочу услышать.
Если она солжет, даже, чтобы пощадить его чувства, ей придется дорого заплатить за это. Слова его предостережения не могли быть сказаны еще более доходчиво, даже если бы он напечатал их на неоновых баннерах вдоль дороги.
Морган скрестила руки на груди. Насколько это было важным для нее? Выдохнув, она попыталась разобраться в этих хитросплетениях.
С тех пор, как она впервые познала мужчину, все ее отношения с ними терпели крах. И Джек понял это, бросив на нее один лишь единственный взгляд: она не прислушивалась к своим потребностям, не давала своей душе то, что ей необходимо, чтобы подобрать ключ к удовольствию. Не стоит отрицать того, что она пожертвовала своими желаниями и потребностями, ради этих паршивых отношений.
Но интереснее всего был тот факт, что именно подавление ее природы сабмиссива и послужило причиной ее неудач. Для нее это являлось открытием, которым она была обязана исключительно Джеку. Он научил ее не прятаться, заставил, наконец, осознать то, что невозможно построить счастье на лжи. И правда была в том, что самой взрывоопасной и порочной фантазией для нее было — быть взятой двумя мужчинами одновременно.
И да, возможно, она сможет отказаться от нее, на какое-то время. Но сколько должно пройти, прежде чем отрицание этого желания, нагонит их?
— Я-я хотела бы выбросить эту фантазию из своей головы. Но боюсь, что тогда, я не буду чувствовать себя по-настоящему… спокойной и удовлетворенной, по крайней мере, пока не попробую это хотя бы раз.
Нахмурившись, он кивнул, развернулся, и направился в противоположную сторону комнаты. Молчаливо намекая на то, что она требовала от него больше, чем он готов ей дать.
Правда причиняла боль, разрезая ее внутренности, словно промышленный измельчитель для бумаги. Но она сделала то, что должна была сделать. Ложь не поможет. А лишь усугубит положение, когда выяснится правда. Тем самым, она окажет им обоим медвежью услугу.