Джек надеялся начисто стереть это слово из ее лексикона, начиная прямо с сегодняшнего дня. Но сначала… им необходимо воплотить в жизнь ее основную фантазию. Его основной кошмар.
Внутри него, царапая внутренности, росло напряжение, до тех пор, пока он снова не почувствовал себя оскорбленным и… какое бы правильное слово подобрать? Уязвимым.
Ага. Его желудок сжался, а сам он вспотел. Но вопреки своему состоянию, он должен был пересилить себя, чтобы узнать, наконец, раз и навсегда, есть ли у них с Морган будущее.
Где-то в закоулках сознания Джека, скрывалась одна, преследующая его мыслишка: если Морган полностью подчинится ему, то в этом случае, его месть будет совершенной, а он, в свою очередь, преподнесет этот факт Брэндону на гребанной серебряной тарелочке. Особенно, как Морган умоляет его стать ее Господином. Как говорит, что любит терзать его спину своими ногтями, кончая на его члене.
Миленько… но теперь даже сама идея о мести, отдавала горечью.
И он ни слова не скажет о том, как сам жаждет Морган, как его изнутри и снаружи сжигает потребность, неустанно требующая близости с этой женщиной. И это, блять, не имело ничего общего с желанием возмездия. Морган. Вот что было главной причиной его состояния. Она заменила ему целый мир.
Но если после всего Морган все-таки вернется к Брэндону… что ж… значит и в этот раз ему насрут в душу, а бывший приятель снова станет победителем.
Ад и все черти! Он так безумно сожалел, что не успел убедить Морган в правильности и силе своих чувств, до того, как ему пришлось рассказать ей правду. Хоть она все еще вела себя крайне осторожно, ему нужно действовать быстро, иначе он рискует потерять ее.
— Встань в центре комнаты, — прозвучавшая команда, растворилась в утреннем воздухе.
Морган вгрызлась в пухлую нижнюю губу своими маленькими белыми зубками. А когда вслед за ними, показался ее сладкий розовый язычок, в голове Джека пронесся образ того, как он обвивается вокруг головки его члена.
Он выругался, когда почувствовал, как у него начал вставать. И почему эта женщина так действует на него?
— Джек…
Только не отступать.
Приподняв резко очерченную черную бровь, он знал, что она почувствует его недовольство без слов.
— Сэр, — исправилась она.
— Подари мне это утро.
Послушно кивнув, она повернулась и направилась к центру комнаты, остановившись у края кровати и повернувшись лицом к разобранной постели.
— Хорошая девочка, — пробормотал он, вставая перед ней, лицом к двери, чувствуя, как от их встретившихся взглядов член в его штанах нетерпеливо дернулся.
— Дай мне свои запястья.
На этот раз, она подчинилась без замешательства. И он не мог сдержать непроизвольную улыбку.
Она могла бы далеко зайти, за каких-то несколько дней. В течение которых, она не просто бы признала свою природу, но и сроднилась бы с ней.
Морган знала, что он свяжет ее, и она просто… подчинилась. С безукоризненным послушанием. Ее доверие было настолько полным и настоящим, что это вызывало в нем чувство гордости, наряду с горячим, и идущим напролом, желанием.
— Очень мило!
Поцеловав ее в чувствительное местечко между плечом и шеей, он получил истинное удовольствие от того, как она задрожала в ответ. После чего, он проложил дорожку из поцелуев, вниз по ее руке, прикусив нежную плоть на сгибе. У нее перехватило дыхание, и он, улыбнувшись, прижался губами к ее запястью, чувствуя бешеное биение ее сердца.
Вытащив, из приготовленной заранее сумки стоящей под его ногами, пару кожаных наручников, он закрепил их на ее запястьях. Она не проронила ни слова.
Неторопливо скользнув ладонью под полотенце, он подразнил ее, едва касаясь кончиками пальцев, кожи на внутренней стороне бедра, порхая так близко, и одновременно так далеко от ее пышущего жара и сладкого меда, который ему не терпелось попробовать.
Скованность начала покидать тело Морган, поэтому, когда он погладил нежную плоть ее бедра, чуть ниже киски, при этом, не высказывая вслух своего требования, она раздвинула ноги.
Опустившись перед ней на колени, он заковал ее бедра, еще одним набором наручников, схожим по стилю с тем, что удерживал ее запястья.
Несмотря на то, что Джек чувствовал на себе внимательный взгляд Морган, он не поднял головы. Еще не время. Он не хотел ничего упустить, особенно находясь в таком возбуждении, в котором был сейчас… Бог знает, что подумает Морган, увидев выражение его лица.
Вместо этого, он снова запустил руку в сумку, и, достав два бархатных шнура, положил их на деревянный пол, между ними. Пусть удивится.