Она с удвоенным старанием набросилась на член Дика, облизывая его от самого низа по направлению к вершине, время от времени задерживаясь около чувствительной точки под его пылающей головкой и кружа языком вокруг его внушительного основания. После чего, взяла его глубоко в рот, насаживаясь до тех пор, пока он не уперся в заднюю стенку ее горла, и сильно всосала его в себя.
От этого на ее щеках образовались впадины. А член Дика на ее языке, стал еще крепче.
Продолжая удерживать ее, он застонал.
— О, вот так, именно так. Твою ж мать, куколка, твой рот… То, что надо. Такой жаркий и умелый. Соси мой член.
Он толкнулся верх, трахая ее рот сперва одним ударом, затем повторяя его еще раз. Когда он снова начал набухать на ее языке, она смогла почувствовать каждую неровность, каждую вену и пульсацию семени под его кожей.
— Иисус, Джек, — он задыхался.
— Я долго не продержусь.
— Хорошая девочка, — простонал Джек ей на ухо, накрывая ее спину своей скользкой от пота грудью и, наконец, начал безжалостно долбить ее ноющую киску.
— Проглоти все. До последней капли.
Сходя с ума от возбуждения, Морган кивнула головой, давая знак, что поняла его приказ.
От нарастающего внутри желания она впилась ногтями в собственные бедра. Ее живот скрутило от жажды, когда Дик снова набух у нее во рту, сильно пульсируя у нее на языке.
Мгновение спустя, Дик вскрикнул. Из его груди вырвался такой гортанный звук, будто получаемое им удовольствие было чистейшей агонией. И ее рот тут же наполнился его солоновато-молочным семенем. Едва она успела проглотить все это, как Джек напрягся и, грубо схватив ее за бедра, начал жестко трахать ее, прилагая для этого всю возможную для себя силу.
Все выше, выше, и выше, она не то что взбиралась по ступенькам лестницы возбуждения, она буквально взлетала к самой вершине, ощущая в себе растягивающий ее член Джека, задевающий каждое ее нервное окончание своим присутствием в ней. Внутри нее нарастал вихрь кульминации, от чего Морган захныкала, уже готовясь к тому, чтобы выплеснуть свое напряжение наружу.
— Не кончай, — скомандовал Джек.
— Я не разрешал тебе.
Он что, блять, издевается над ней?! Морган в отчаянии потрясла головой. Она не могла остановиться. Просто не могла. Но когда Джек шлепнул ее по заднице, Морган инстинктивно почувствовала желание повиноваться ему.
Почему, черт возьми? Она же хотела кончить. Но еще больше, ей хотелось угодить ему. Поэтому Морган напряглась, пытаясь не чувствовать происходящее и остановить свое тело прежде, чем оно достигнет пика.
— Держись, куколка, — подбодрил ее Дик.
Она подняла к нему глаза, полные мольбы и желания. Но он только покачал головой, обещая взглядом своих голубых глаз большего — гораздо большего… позже.
Выругавшись, она захныкала.
Боже, грань между удовольствием и болью, никогда не была настолько невыносимой.
За ее спиной, Джек, схватившись за ее бедра, продолжал врезаться в нее с интенсивностью поршня, заставляя ее колени подогнуться, а ее саму замяукать от напряжения. В ее клиторе пульсировала барабанная дробь желания, в то время, как он все выше и выше подбрасывал ее бедра своими.
Затем, он напрягся. И с диким криком, и последним грубым толчком, Джек кончил, долго, сильно и мощно. Но Морган, НЕТ. Она изнывала, потому как было чертовски мучительно — отсрочить свое собственное удовлетворение. Боже, да она бы с большей охотой раскромсала бы себе череп и залила бы туда кислоты.
Боль изводила ее. Своим жаром. Своей проклятой слабостью. Слезы жгли глаза.
Это не могло продолжаться… Джек вышел из ее тела, и довольно улыбнувшись, снял презерватив. Ублюдок! Он просто оставил ее здесь, сгорать заживо.
Она засияла, строя новые планы, в которых она бы насадила его на вертел и подвесила бы за яйца. Ведь это была ее собственная фантазия, в которой теперь она осталась без оргазма!
— Вау, — прокомментировал Дик.
— А она жгучая штучка, да?
— Прекрати говорить обо мне так, словно меня здесь нет! Вы сами привели меня в такое… состояние.
— Мы все исправим, — уверил ее Джек.
— Когда? В следующем месяце мне не подходит. Даже в следующие пять, минут уже будет слишком поздно.
Снедаемая разочарованием, Морган задергалась в своих оковах. Но она не могла ничего сделать, не говоря уже о том, чтобы коснуться собственного клитора. А две пары горячих мужских взглядов лишь еще больше распаляли ее бесконечную жажду.