Коул поднялся с кресла и начал вышагивать по комнате туда-сюда. Как же убедить Брэндона в том, что он, Джек, вонзался в эту женщину до самого основания, заставляя ее выкрикивать его имя от удовольствия? Неопровержимые доказательства предательства Брэндона он получил, просмотрев видеокассету, но…
Но… Есть шанс, что удастся сделать почти то же самое.
Джек улыбнулся. Расплата будет жестокой…
Проигнорировав укол совести, Коул снова сел за стол и принялся стучать по клавиатуре. Несколькими командами спустя, он нашел, что искал: видеосъемку с камеры наблюдения, установленной в коттедже. Он кликнул мышью на файле. Запись началась в шесть часов утра, поэтому пришлось немного перемотать до того места, когда в кадре появилась кричащая от злости Морган, обернутая в полотенце.
Проклятье, она была великолепна. Рыжие волосы до плеч, как воплощение соблазна. Светлая кожа, покрытая чуть заметными веснушками, по которым так и хочется пройтись языком. У него встал от одного лишь воспоминания об аромате девушки: свежая малина с ноткой корицы. Морган оказалась именно такой женщиной — сильной, волевой — в которую Джек хотел бы погружаться снова и снова, не забывая и о радостях орального секса. Уже давно он не встречал никого, подобного ей. Она зря растрачивается на Брэндона.
Коул вернулся к просмотру черно-белого видео: вот он целует Морган, ласкает ее соски. Он снова возбудился, наблюдая за тем, как девушка закрывает глаза, выгибается ему навстречу, предлагая себя. Ему снесло крышу тогда, когда он испытывал все это несколько минут назад, но смотреть на это… Будто он опять оказался рядом с ней.
Морган что-то прошептала. Он ей ответил, но на записи не было слышно, что именно. Да и плевать, ведь в этот миг она скинула полотенце. Несмотря на то, что он почти полностью загораживал девушку своим телом, на пленке запечатлелись изгиб округлой груди, роскошная линия бедра, периодически можно было заметить мягкие складочки, прикрытые порослью волос. Но Джек видел намного больше. Ранимость на ее лице — она рисковала, открывшись ему, и прекрасно это понимала. А еще некоторую отстраненность — девушка не раскрылась на сто процентов, хотя зашкаливающее любопытство на время победило опасения. Морган отчаянно нуждалась в доминанте… но не хотела признавать этого.
Должна быть причина. И Джеку очень сильно — сильнее, чем следовало бы — хотелось докопаться до истины.
Коул снова выругался. Раздираемый чувством вины, любопытством и желанием, Джек не мог отвести глаз от экрана, где он приподнимал девушку, прижимал к двери и, ворвавшись в нее, ритмично двигался. Он помнил — так хорошо, что его прошиб пот — насколько узкой она была, как хотела вобрать его в себя, несмотря на дискомфорт. Но Морган не проронила ни слова жалобы или недовольства. Лицо девушки дернулось от пронзившей ее боли, и Джек сжал кулаки. Проклятье, почему она ничего не сказала? Он не собирался причинять ей вред. В следующий раз…
«Следующего раза может и не быть», — напомнил он себе. Теперь, когда у него есть эта пленка, в продолжении нет никакого смысла. Достаточно ли для Морган того, что она почувствовала невероятное по силе наслаждение в руках совершенно незнакомого человека, чтобы бросить Брэндона? Слишком рано делать выводы, но Джек подозревал — разлучить девушку с сыном сенатора будет не так то просто. Нужно придумать что-нибудь посерьезнее…
Наблюдая за тем, как Морган полностью принимает его член, а ее лицо при этом светится от удовольствия, Коул не мог не надеяться на то, что одного раза будет мало, и девушка захочет испытать все еще раз. Подчиниться еще раз. И еще раз. Зачем отрицать очевидное? Его тянет к ней. Ее кожа, запах, сила духа. Интригующая смесь наивности и искушения. Зажатая в одну минуту, а в следующую умоляющая оттрахать ее. Джеку нравилась непредсказуемость реакций.
Запись все еще не закончилась. Посекундная хроника их жесткого и страстного секса у двери. Он видел, как в Морган зародились первые отголоски оргазма, впоследствии превратившиеся в волну наслаждения: пухлые губы приоткрылись, ноги крепче обхватили его талию. Джек заметил, что девушка не сдержала стона, и почти наяву почувствовал, как вокруг него сжимается бархатный жар. Да, забыть все это: ее аромат, реакции — саму Морган — будет очень непросто.