— Просто чтобы быть уверенным, — сказал я, — ты же не пытаешься продать мне невесту-ребенка, не так ли?
Рафаэлло рассмеялся.
— Нет, моему Ангелу восемнадцать. Осенью ей исполнится девятнадцать. Даже я не настолько жесток, чтобы выдать ребенка замуж.
Я плотно сжал губы. Восемнадцать. Да, я заметил. Выражение лица на ее фотографии немного вызывающее. И я буду рад выебать это у нее. Едва вступила в пору своей женственности, но женщина во всем, что я видел. Великолепная. Сладострастная. Ошеломляющая. Ее овальное лицо и легкая ухмылка заставили что-то жестокое скрутиться у меня внутри, зловещее желание, которого я не испытывал слишком давно.
Я хочу посмотреть, как она будет выглядеть, распростертая на моей кровати, с запрокинутой в экстазе головой, когда я вгоню свой член в ее киску. Будет ли она кричать или оставит на мне отметины своими нежными маленькими ноготками? Заплачет ли она и попытается оттолкнуть меня, или будет сопротивляться и заставит меня удерживать ее, пока я буду трахать ее до подчинения? Я знаю, что неправильно думать о таком, но оба варианта показались мне привлекательными, когда я смотрел на ее изящную фигуру, и я никогда не был рыцарем в сияющих доспехах. И я не собираюсь начинать сейчас. Моя. Эта женщина должна стать моей. Моей невестой. Моей женой. А потом... матерью моих детей и следующей наследницей Синдиката Прайсов. Я не потерплю неудачу там, где потерпел неудачу Рафф. Я буду трахать ее день и ночь, пока не посею свое семя и не оплодотворю ее. Я хочу власти, которую предлагает мне Рафаэлло. Это делает из меня мужчину-монстра, но опять же … я никогда не утверждал, что я хороший.
Рафф кивнул вниз, туда, где я все еще держал в руках фотографию Эванджелин.
— Итак, могу я считать, что у меня есть твой ответ?
Если бы кто-нибудь сказал мне этим утром, что мне предложат в невесты одну из принцесс Прайса, я бы не только рассмеялся при этой мысли, но, возможно, даже убил ублюдка за попытку поиграть со мной.
Теперь мне не до смеха.
Чертов Рафаэлло Прайс. Я был совершенно доволен своей холостяцкой жизнью, но один взгляд на эту женщину, на мягкость ее ангельских черт, и я все понял. Есть только один ответ. Я возьму ее с собой. Я трахну ее. Я стану следующим наследником Прайса и сделаю своего собственного.
— Да, — сказал я, складывая изображение лица Эванджелин пополам и засовывая его во внутренний карман. — Я хочу Эванджелин.
Глава
2
Он ошибается. Безумно ошибается.
Это единственное объяснение. Этого не может быть. Ни в коем случае. Не тогда, когда я так близка к своей свободе. Заявки поданы, и даже несмотря на то, что моя семья может позволить себе отправить меня в любой колледж в мире, я поклялась себе, что не буду брать запятнанные кровью деньги. Я подала заявку на получение стипендии и знала, что мне гарантирована, по крайней мере, некоторая финансовая помощь в этой области.
Замешательство охватило меня, когда я вышла из библиотеки в коридор дома Прайсов. В то время как мир перешел от обширных недвижимостей и усадебных домов, остальная часть общества предпочла поселиться в более подходящих квартирах и загородных домах, а семьи Прайс нет. Мы не можем. Не со всеми врагами, которых мой отец нажил на своем пути до смерти моей матери и с тех пор. Благодаря моей сестре, которой нравилось потчевать меня всем тем, что она подслушала и раскопала, потому что она знала, насколько мне от этого неуютно, теперь я знала о гораздо большем, чем мне хотелось бы.
Однако все это вылетело у меня из головы в ту секунду, когда Гертруда, наша давняя горничная, поздравила меня с предстоящим бракосочетанием. Бракосочетание, о котором я не слышала до этого самого момента. Я стояла, застыв, в библиотеке, пока она болтала о том, что тоже вышла замуж молодой, и ее муж на целых десять лет старше ее, но мужчина постарше всегда чувствует себя немного непослушным, не так ли? Я могу честно сказать, что сейчас, когда я думала о Гертруде, были вещи, о которых я никогда в жизни не хотела задумываться.
— Это не реально, — сказала я себе. — Она просто впадает в маразм. Она, вероятно, приняла меня за свою внучку.
Боже, это было ужасно, но я молилась любому богу, который был готов выслушать, и даже одному-двум дьяволам, чтобы старуха просто потеряла рассудок.
— Куда ты направляешься?
Я остановилась, услышав позади себя голос моей сестры. Повернулась и посмотрела ей в лицо. В ее глазах было зерно знания – в том, как она улыбнулась мне, что было одновременно забавно и самодовольно. Я не уверена, но, судя по изгибу ее губ и огоньку веселья в глазах, который был такой редкостью, у меня возникло ужасное предчувствие. Именно выражение ее лица насторожило меня. Оно всегда было одинаковым перед тем, как мучить меня.
— Ты знала, да?
Я выпалила этот вопрос, надеясь, что моя сестра посмеется над этим ужасным недоразумением. Но разве это то, чем она занимается? Конечно нет. Не моя сестра-психопатка. Вместо этого ее улыбка стала шире, и у меня внутри все сжалось.
— Кто, наконец, сказал тебе? — спросила она.
— Сказал мне? — повторила я, качая головой. Моя грудь ощущала пустоту и странную боль, как будто что-то пронзило меня насквозь. Я рассеянно провела по нему рукой, пытаясь придумать, что бы такое сказать, чтобы выпутаться из этого. — Тебе не кажется, что следовало сказать мне это сначала? — огрызнулась я. — Меня, блядь, должны были спросить! Если этому ублюдку придется выбирать одну из нас...
— Одну из нас? — Джеки рассмеялась, и этот звук прозвучал у меня в ухе как резкий пронзительный гудок. Так громко, что это заставило меня отшатнуться. — Нет, малыш, не из нас, а тебя. Поздравляю, ты выходишь замуж раньше меня. Должна сказать, немного завидую.
В ее голосе не было ревности. Вместо этого ее голос звучал почти приятно-удивленным. Из уважения к нашим папе и маме, несмотря на ее кончину, я воздерживалась от чрезмерной злости на Джеки в течение последних семи лет, но прямо сейчас действительно трудно не захотеть ударить ее по лицу. У нее была индивидуальность и вездесущий тон, который давал понять, что она смеется над всем и все, кто ее окружал. Как будто мир был комедией, над которой она не могла не посмеяться, независимо от обстоятельств. И, к сожалению, большая часть этого была сосредоточена вокруг меня, в том числе и сегодня.
Этого не может быть. Но даже когда эта мысль эхом отдавалась в моей голове, я знала правду. Тот факт, что Джеки, казалось, была так удивлена, узнав обо мне что-то, чего не знала я, до боли ясно дал понять, что это не ужасная шутка или бред пожилой женщины, медленно впадающей в безумие, на что я надеялась.
— Как ты узнала об этом раньше меня? — потребовала я. — Если я та, кто выходит замуж, тогда почему я даже не вовлечена в это дело?
Джеки покачала головой, глядя на меня.
— О, милая.
Ласковое обращение прозвучало едко и саркастично в ее устах. Я стиснула зубы, когда она приблизилась. Джеки и я связаны кровными узами, но на этом наши отношения заканчивались. Там, где я предпочитала оставаться на заднем плане, читая книги и занимаясь учебой, тайно планируя и надеясь, что однажды смогу оставить семью позади и начать нормальную жизнь, она была... ну, честолюбивой, если можно так выразиться. Сколько я себя помню, и с тех пор, как я поняла, чем наша семья занимается ради денег, Джеки готовилась к тому, чтобы возглавить империю Прайсов, когда наш отец наконец уйдет в отставку. Она убеждена, что, поскольку я так решительно настроена против всего этого, она будет единственным выбором, и она откровенно сказала об этом.