Все разрушено. Разум отказывался понимать ее положение. Сейчас, в ярком свете утра, она поняла, как бессмысленно было с ее стороны угрожать Гранту Фарреллу расплатой за содеянное. Кто поверит? А если и поверят, то кто его арестует? Генерал Уокер? Едва ли, раз она позволила представить себя в качестве любовницы полковника, хотя и не была ею.
Под окном хлопнула дверь, Грант Фаррелл вышел из-под навеса на галерею, остановился на секунду надеть шляпу, и затем широкими шагами целенаправленно двинулся по улице, ведущей к рыночной площади.
Элеонора смотрела вслед его удаляющейся фигуре, пока та не исчезла из вида. Ее рука, лежавшая на раме, дрожала, и, сжав пальцы в кулак, она прижала его к губам. В голове беспрестанно стучало. Не может быть, этого просто не может быть.
Отвернувшись от окна, она осмотрела свое пристанище, свою тюрьму. В углу между кроватью и выходом на галерею висела картина, освещенная солнцем. Она была написана грубо, в темных тонах, но какое-то чувство успокоения исходило от склоненной головы с заплаканным лицом. Элеонора не плакала. Завернутая в простыню, она зажгла спичку и поднесла ее к одной из свечей под изображением девы Марии.
Глава 6
Утро тянулось медленно и робко. Ничего не нарушало обыденности — разве что два события внесли какое-то разнообразие в монотонность жизни. Вскоре после того, как полковник ушел, Хуанита вернулась, и ее впустили. Элеонора ожидала, что женщина тотчас ринется в ее комнату с угрозами и проклятиями, но ничего такого не случилось. Внезапно она услышала легкий шум за дверью, шорох платья — как будто кто-то наклонился, желая заглянуть в замочную скважину. Элеонора тоже наклонилась, засунула в нее платочек, и тот, кто был за дверью, удалился. Несколько позднее раздался звонок у парадного. Второго гостя не впустили. Элеонора подошла к окну и увидела, как Мейзи, высоко задрав юбки и перешагивая через грязь в туфлях на толстой подошве, удалялась от дома. Она окликнула ее, но повозка, запряженная мулом и жутко грохочущая, заглушила ее голос, и Мейзи не оглянулась.
Полковник Фаррелл не пришел на ленч, и через решетку с галереи ей протянули миску с мясом и зелеными перцами, лепешки, покрытые плавленым козьим сыром, и фрукты. Она поела и выставила пустую посуду обратно через решетку, чтобы сеньора забрала ее, но посуда оставалась там вплоть до полудня, привлекая к себе целые орды жужжащих мух. Одуревшие от жары, они влетали в комнату и глухо бились о потолок и стены, производя такой оглушающий шум, что заснуть было невозможно. Элеонора закрыла стеклянную дверь на галерею, чтобы не впускать их в комнату, но удушливая жара была еще хуже, чем гудящие мухи, и ей пришлось снова распахнуть ставни.
После трех часов у входа вновь раздался звонок, нарушая сонную тишину дома. Элеонора продолжала лежать. В конце концов она догадалась, что сеньоре отдан приказ — никого не впускать. Поразмышляв, она поняла, что в этом нет ничего удивительного. Даже если полковник и не опасался наказания, то ему вряд ли пошло бы на пользу, если бы кто-то сообщил, что он насильно удерживает в доме женщину.
Она почти забыла о посетителе, когда вдруг с дальнего конца галереи донесся глухой стук. Настил затрещал под тяжестью шагов. За железной решеткой возникла тень, Элеонора приподнялась на локте и увидела, что какой-то мужчина пристально смотрит в комнату.
— Ах, Элеонора! Наконец-то я добрался до вас, даже несмотря на эту дракониху внизу!
— Луис? Подполковник де Ларедо? Как? Что вы здесь делаете?
— Я хотел увидеть вас. Там, на углу дома, растет бугенвиллея, так что мне оставалось только справиться с шипами. — Он посмотрел на ладони, покрытые кровоточащими ранками.
— Но вам придется еще раз схватиться с ними. Вы же не можете оставаться здесь.
— Элеонора, не будьте такой жестокой. Я пришел, чтобы хоть немного развлечь вас.
Она и не заметила гитару, которая болталась на шнуре у него за спиной.
— Развлечь меня?
— Ну, конечно, керида, дорогая.
Голос его звучал обольстительно, а губы под темной полоской усов расплылись в улыбке.
— А разве вы не понимаете, что вам придется столкнуться с опасностью посерьезнее, чем шипы?
— Вы имеете в виду полковника? Он занятой человек. Он пересчитывает то вновь прибывших, то количество оружия, то вместе с генералом разрабатывает стратегические планы. А сегодня утром нашли человека, убившего предателя, и никому не должно быть позволено пустить в него пулю, которая заставила бы его замолчать. Сегодня этот человек будет вынужден объяснить свои действия и назвать сообщников. А завтра его расстреляют…
— Расстреляют?
— Такова судьба всех предателей.
Элеонора подавила в себе желание расспрашивать дальше.
— Причина вашего прихода не имеет значения. Но вы не можете оставаться здесь.
— Но, скажите мне, почему, керида? — сказал он, привалившись к решетке, желая получше рассмотреть ее.
— Потому что… Гранту это не понравится. И… и к тому же я не одета.
— Мой друг знает, что наши вкусы насчет женщин схожи, — сказал он, не отрывая взгляда от длинных ног и оголенных плеч, не прикрытых полотенцем, в которое она завернулась. — А что касается того, одеты вы или нет, то вы мне нравитесь в любом виде. Но если вы настаиваете, я могу подождать, пока вы оденетесь.
— Вы не понимаете.
— Не понимаю? — Луис приподнял бровь, пытаясь превратить все в шутку.
— Откройтесь мне.
— У меня нет одежды. Ваш друг забрал ее.
Его лицо вытянулось, а потом по нему расплылась очаровательная белозубая улыбка.
— Я и не подозревал, что мой друг так нетерпелив.
— Дело не в нетерпении, — резко начала Элеонора, но из благоразумия или из осторожности попыталась справиться со своим гневом. — Он ее забрал, чтобы я не убежала.
Луис молчал, его лицо застыло.
— А вы что, хотите уйти?
— А как вы думаете, почему бы еще меня здесь заперли и приставили охрану?
Нахмурившись, он выпрямился.
— Это скверно. Я знал, что он неравнодушен к женщинам, но никогда не подозревал в нем жестокости.
— Тогда вам не мешало бы появиться сегодня утром и посмотреть, как он сбросил с галереи Хуаниту.
— Да? Хотел бы я на такое взглянуть. Хуанита…
— Да, я знаю. У вас сходные вкусы насчет женщин, — сказала Элеонора, когда он замолчал, подыскивая слова, чтобы объяснить откуда он знает эту испанскую девушку.