Не прерывая беседы, Брент дернул ее за волосы так грубо, что у Франси слезы выступили на глазах, потянул ее голову вниз и буквально втиснул свой член ей в глотку. Она чуть не задохнулась, стараясь подавить рвотные позывы, горло ужасно саднило, но Франси возликовала. Она смогла! Приняла его целиком! И готова лизать ему ноги, потому что любит! Да, это правда, чистая правда.
Девушка сжала его ягодицы, наслаждаясь упругостью мышц, игравших под ее ладонями.
Брент по-прежнему о чем-то договаривался с Джерри, точно ничего не происходило. Но Франси было решительно наплевать. Зато у нее все вышло — он становится все больше и больше и, что бы ни говорил, как бы себя ни вел, хочет ее. Неожиданно вся сцена напомнила ей о том времени, когда она была совсем маленькой и папа порол ее… Франси, прикрыв глаза, вспоминала.
Сначала… да, прежде всего они оба торжественно спускались в подвал. Отец заставлял ее идти вперед, а сам шествовал сзади, угрожающе помахивая ремнем, со свистом рассекавшим воздух. Она с каждым шагом рыдала все громче и громче, умоляя не бить ее, дать последний малюсенький шанс исправиться, но отец неизменно молчал. Лестница, уходившая в подвал, казалась Франси бесконечной. И когда они останавливались внизу, Франси буквально исходила слезами, заранее извиваясь в предчувствии наказания.
— Ты знала, чем это кончится, Франсис, — грустно увещевал отец. — Не пойму, откуда ты набралась такого? Лжешь, пакостишь… И это после обещаний, которые ты нам давала, неблагодарная девчонка! Расстраиваешь меня и маму. Почему, Франсис, почему?
Но чаще отец бывал так взбешен, что не удостаивал ее ни словом. Просто заставлял перегнуться через старый бочонок из-под маринованных огурцов и задрать юбку, а потом принимался неумолимо охаживать ремнем. Боль пронизывала ее тельце, заставляя вопить, визжать и клясться, что отныне она станет послушной примерной девочкой, прекратит лгать и воровать. Но отец порол ее до тех пор, пока рука не уставала, а задница Франсис не загоралась огнем. Во время экзекуции Франси касалась обнаженной кожей потемневших клепок бочонка, терлась о шершавую поверхность, вжимаясь в нее всем телом при каждом ударе. Постепенно боль переходила в какое-то иное, новое, острое, непонятное ощущение, доставлявшее странное, мимолетное наслаждение, и когда рыдающая девочка оказывалась в объятиях папочки, который не уставал повторять, как сильно он любит дочурку и наказывает лишь для ее собственной пользы, Франси сознавала, что вскоре выкинет что-нибудь особенно гнусное, только бы снова испытать это…
После гибели родителей в автокатастрофе главой семьи стал Дэвид, старший брат, на которого Франси всегда взирала с благоговейным восхищением. Выяснилось, впрочем, что взбесить его настолько, чтобы дело дошло до порки, совсем не так легко. Однажды Дэйв даже признался, что ужасно жалеет о том, как жестоко обращался с ней отец, и, в свою очередь, предпочел психологические методы воздействия в виде длинных занудных проповедей. Но после того, как он обнаружил, что Франси умышленно разрезала одну из лучших льняных скатертей, оставшихся от мамы, чтобы сшить себе сарафанчик, о психологии пришлось забыть. Все благие намерения вылетели у Дэвида из головы, и с тех пор он задавал Франси трепку каждый раз, когда она выкидывала очередной фортель, а иногда даже за плохие отметки.
Дэйв никогда не водил ее в подвал, как папочка, но при нем Франсис испытывала куда более острые ощущения, поскольку в отличие от отца он не пользовался ремнем. Прикосновения его ладони к ее голым ягодицам так возбуждали Франси, что она лишь из чистого притворства визжала и молила о пощаде.
Вот и сейчас она, сама не сознавая, что делает, сунула пальцы между бедер и принялась потирать клитор, пытаясь одновременно ублажить себя и Брента. Тот бросил трубку и усмехнулся, покачивая головой.
— Черт возьми, что за похотливая зверушка! Так тебе все мало? — спросил он. Рот у Франси был занят, а посему ответить она не могла, да в этом не было нужды.
— Сегодня тебя и без того ждет немало радостей, — пообещал Брент, дергая ее за волосы, так что девушка захныкала и сжалась. — Немедленно оставь в покое свою дырочку, надо, чтобы к вечеру ты как следует проголодалась и смогла обслужить всех желающих.
Франси снова схватилась за него обеими руками, вне себя от радости. Как прекрасно, когда принадлежишь кому-то, становишься чьей-то вещью! Он такой громадный! Горло того гляди разорвется, губы онемели, а мышцы рта свело. Зато она приняла его до конца!
Теперь, освободившись, Брент быстро кончил. Горячий поток хлынул по пищеводу, прокладывая дорогу до самого желудка. Франси глотала сперму в четырнадцать лет, в самый первый раз, когда они только что переехали в Калифорнию и она пошла в новую школу. Дэйв решил перебраться из маленького городишки, где родилась Франси, на Западное побережье, потому что там было куда больше возможностей сделать карьеру. Поначалу все шло по-прежнему, но потом он стал часто оставлять их на попечение старой дуры экономки.