Но нет, она знала почему.
Лукаса здесь не было, и без него это был просто дом. Хороший дом, но все равно просто дом.
Он вернулся домой.
Грейс отрицательно покачала головой. Она не могла позволить себе думать о таких вещах. Все было кончено. И теперь она собиралась жить дальше, без всяких глупых мужчин.
Перед уходом она положила конверт на кофейный столик перед диваном. Приглашение на ее выставку. Она не знала, собирается ли он прийти сюда, но если он это сделает, то увидит ее конверт и, возможно, захочет открыть его. Может быть, он даже решит прийти.
Но если он этого не сделает, она сможет сказать себе, что он не получил приглашения, а не просто не захотел видеть ее снова.
Это была отговорка, и она знала это. Но альтернативой было выследить его и сунуть конверт ему в руку, а она не думала, что сможет это сделать. Она не думала, что сможет выдержать еще один отказ от него.
Отговорки — это все, что у нее осталось.
* * *
Лукас держался подальше от загородной квартиры. Через пять часов после того, как он вышел из лимузина Де Сантиса, этот засранец прислал ему короткое сообщение, в котором сообщал, что он разобрался с Оливейрой и тот больше не будет беспокоить Грейс. Де Сантис забыл прислать доказательства, сказав Лукасу, что ему придется поверить ему на слово, что ситуация разрешилась.
Подколка в его сторону.
Лукас решил придержать информацию, которая у него была на ублюдка в таком случае, и, хотя он уже решил, что больше не увидит Грейс, он все равно не спускал глаз с квартиры. Понаблюдать за ней пару дней, чтобы убедиться, что все в порядке, было бы неплохой идеей, если бы Де Сантис оказался лживым мешком дерьма.
Буря вокруг отношений Вэна с Хлоей была в самом разгаре, и Лукас знал, что некоторые более ушлые СМИ пытаются выследить его для комментариев. Но никто не знал, где он живет, что затрудняло его поиски, поэтому он смог избежать внимания прессы. Уклоняться от звонков Вэна было еще проще. Лукас просто не отвечал. Он не хотел знать, почему Вэн женился на их приемной сестре, или почему он внезапно передумал и решил оставить военную службу, став наследником Тейтов, как всегда хотел их отец.
Лукас не хотел, чтобы Вэн совал нос в его жизнь и спрашивал, что с ним происходит. Все, чего он хотел, — это убедиться, что Грейс в безопасности, а потом отказаться от руководства «Тейт Ойл» и вернуться на базу, как он всегда и планировал.
Вульф звонил ему пару раз, но Лукас решил, что тоже не будет отвечать и ему. Лукас не знал, о чем будет спрашивать его брат, и не хотел знать.
Вместо этого он слонялся вокруг квартиры, высматривая Грейс и проверяя, нет ли поблизости кого-нибудь подозрительного. Он думал, что она уйдет немедленно, но нет. Прошел день, и прибыли грузчики. Они припарковались у цокольного этажа, и он смог найти удобную позицию, чтобы видеть, как они выносят все картины одну за другой. Последний холст, который они вынесли, был накрыт белой простыней — та картина, над которой она работала, догадался он.
Он не хотел этого видеть. Он действительно не хотел знать.
Вскоре после того, как люди ушли, он вернулся на другой наблюдательный пункт, где мог видеть входную дверь дома, и вскоре она открылась, и вышла Грейс. Высокая и элегантная, с сумочкой через плечо. На ней были джинсы и одна из забрызганных краской футболок, черный кожаный плащ, подпоясанный вокруг узкой талии. Ее волосы были собраны в беспорядочный пучок на голове, но на этот раз не кистью. Стоя на верхней ступеньке, она моргнула, как будто слабый зимний солнечный свет был слишком ярким, и ссутулила плечи.
Его грудь пронзила боль, как будто он сломал ребро, тупая, ноющая боль. Он не мог даже пошевелиться, чтобы не отвести взгляд от нее. Даже в пасмурный серый день, когда в воздухе висел снег, одетая в черный плащ, она горела, как костер. Волосы цвета лета, кожа розовая от холода. С того места, где он стоял, ничего не было видно, но он знал, что глаза у нее золотые.
Он хотел сократить расстояние между ними. Хотел обнять ее, удержать ее яркое пламя, позволить ей сжечь его дотла и трахнуть все остальное. Но он не мог. Ему нечего было ей предложить, нечего дать, кроме нескольких дней жаркого секса, и он знал, что это не то, чего она хотела. Слеза, скатившаяся по ее щеке в день его отъезда, сказала ему все, что он хотел знать об этом.
Она начала влюбляться в него, а он не мог позволить, чтобы кто-то любил его. Особенно когда он не мог любить в ответ.