Вернуться в ее квартиру было, пожалуй, не лучшей идеей в этом случае, но он не видел никаких угроз в этом районе, пока следил за ней, что означало, что либо никто не следил за квартирой, либо они были очень, очень хорошо от него прячутся.
Как бы то ни было, Лукас не собирался задерживаться в ее квартире. Они вернутся к нему сегодня вечером, и он сможет держать ее там, пока не придумает, что делать с людьми, которые охотятся за ней. Например, выяснить, что за мудак это был.
Движение из Сохо в Ист-Виллидж было небольшим, и им не понадобилось много времени, чтобы добраться до дома Грейс. Он припарковал байк и слез с него, протянув руку, чтобы помочь ей. Но она полностью проигнорировала его руку, соскользнула сама, затем избавилась от шлема, тряхнув своими волосами, которые упали ей на лицо. Ее щеки снова вспыхнули, и она, не глядя на него, пихнула ему шлем, поворачиваясь к входной двери жилого дома. Она не стала его ждать, быстро поднялась по ступенькам и ввела код, чтобы попасть внутрь.
Он прищурился, глядя ей вслед. В чем теперь проблема? Она боялась? Если так, то он не винил ее. Иметь дело с торговцами оружием — это тебе не пикник. Но теперь, когда он здесь, все будет хорошо. Он защитит ее. В конце концов, это была его работа.
Неся шлем, он зашагал за ней, едва успев поймать дверь, прежде чем та захлопнулась за ней, затем последовал за ней к лифтам, которые выглядели так, будто их не обслуживали десятилетиями.
— Ты в порядке? — спросил он, когда она несколько раз нажала на кнопку.
— Я в порядке, — она вцепилась в ремешок сумочки с большей силой, чем это было необходимо.
— Ты плохо выглядишь.
— Ну, это очевидно так и есть. Мне только что сказали, что за мной охотятся террористы, потому что мой муж, очевидно, был торговцем оружием. Как бы ты себя чувствовал?
— Они не террористы, и Гриффин технически не был торговцем оружием. Он был…
— Меня не интересуют технические детали, Лукас, — она по-прежнему не смотрела на него, ее взгляд был устремлен на цифры над лифтом, которые в данный момент отсчитывали до первого этажа. — Все, что меня интересует, — это вернуться домой. Спасибо, что подвез, но думаю, дальше я справлюсь.
* * *
Она не хотела смотреть на него, даже мельком. Главным образом потому, что все ее тело гудело от странной энергии, и она понятия не имела, как с ней справиться. Она думала, что сесть на мотоцикл не составит труда. Нет, она не особенно хотела идти с ним, когда он взял ее за руку, но напряжение, которое собралось вокруг него, каким-то образом усмирило ее сопротивление. Она не сомневалась, что он имел в виду каждое слово, когда приказывал ей молчать и делать то, что ей говорят, заставляя ее чувство самосохранения включиться и сделать именно это.
Черт, ей даже понравилось, как он повел ее через улицу, как будто полностью контролировал ситуацию и не случилось ничего такого, чего бы он не хотел.
Обычно она терпеть не могла, когда кто-то другой брал на себя ответственность — Гриффин, конечно, никогда этого не делал, — но в серьезности Лукаса и в том, как он обращался с ней, было что-то… почти успокаивающее. Как будто не было никаких сомнений в том, что она доверится ему и что она может полностью на него положиться.
Потом была поездка на байке. Она никогда не ездила на мотоцикле, но не была против, хотя садиться на него было чертовски неудобно. До тех пор, пока он не протянул руку, и она не ухватилась за нее, и тогда все внезапно стало намного более неловким.
Потому что именно тогда она почувствовала эту энергию. Как маленькая, локализованная молния, прошипела по ее руке в тот момент, когда его пальцы сомкнулись вокруг ее. Его рука была теплой на ощупь, и контраст с его ледяными манерами был настолько сильным, что она не знала, как это принять.
А потом стало еще хуже, потому что ей пришлось держаться за него. Ей пришлось положить руки на его обтянутые кожей бедра, а когда он влился в поток машин, прижаться к его спине, чтобы не упасть.
Потом все стало очень странно. И тревожно. Потому что в ее сознании он был холоден, и она ожидала, что держаться за него будет все равно что держаться за мраморную статую. Твердый и холодный, как камень. Но это было не так.
Он был горяч, чертовски горяч, весь этот жар просачивался сквозь его мотоциклетную кожу в нее. Также он был твердым — в этом она была права — но это вовсе не было неприятной твердостью. В нем была какая-то твердость, какая-то атлетическая, мускулистая сила, от которой у нее снова зачесались ладони, хотелось прикоснуться к нему, увидеть, действительно ли он такой мускулистый и твердый, каким чувствуется.