Она ничего не сказала, когда он поднял оружие и открыл дверь, исчезнув в ее квартире и закрыв за собой дверь.
Долгое время царило молчание, и она ждала, глядя на закрытую дверь, во рту пересохло, страх сидел маленьким, твердым комком в животе.
Внезапно дверь распахнулась, и серебристо-голубые глаза Лукаса встретились с ее глазами.
— Все чисто.
Он отступил в сторону, пропуская ее, сдвинул куртку, чтобы убрать оружие, затем забрал у нее шлем.
Грейс шагнула внутрь.
Это была крошечная квартирка, всего одна комната, с кроватью, придвинутой к одной стене, и маленькой кухней, прижатой к противоположной стене. Кроме стола, пары стульев и комода, другой мебели у нее не было. Здесь просто больше не было места, не тогда, когда ее жизненное пространство было полностью занято гигантскими холстами, которые она прислонила к стенам, сложенные друг на друга, чтобы освободить место для самого большого холста. Тот, который был совершенно пуст.
Грейс бросила сумочку у двери, когда в окне рядом с кроватью мелькнула тень.
И вдруг чья-то твердая рука обхватила ее за талию, и она оказалась прижатой к стене, та же самая рука прижала ее к груди. Затем шесть футов два дюйма обтянутых кожей мужских мышц закрыли ей обзор, когда Лукас встал прямо перед ней, каждая линия его тела напряглась и насторожилась.
— Не двигайся, — его голос был холоден как сталь, и все его внимание было обращено на окно. — Даже не дыши.
Глава Четвертая
Она сидела очень тихо, что было хорошо, и не издавала ни звука, что было еще лучше. Похоже, она начала воспринимать все это всерьез.
Его рука лежала у нее на груди, прижимая к стене, но все его чувства были направлены к окну, где мелькнула та тень. Это могло быть что угодно, возможно, птица, но стоило всегда быть начеку. Он не любил сюрпризов, особенно когда они касались жизни гражданских лиц.
Он подождал пару мгновений, пару вдохов, глядя в окно, прислушиваясь. Но ничего не произошло.
Птица. Вот и все.
Повернувшись к Грейс, он встретился с ее широко раскрытыми янтарными глазами. В них был страх, но он не обратил на это внимания. Страх был здоровой реакцией на что-то подобное, и если она боялась, то ей было легче доверять ему.
Рассказать в лифте ей наиболее вероятный сценарий того, что случится с ней, если эти придурки схватят ее так, было не самым добрым шагом, но, как он уже сказал себе, он здесь не для того, чтобы быть добрым.
Он был здесь, чтобы защитить ее, и, если это пугало или смущало ее, пусть будет так. Она должна знать, насколько это серьезно. Потому что так оно и было. Все было очень серьезно.
Грейс моргнула, затем прошлась язычком по нижней губе, и он вдруг понял, что он сосредоточил на этом действии все его внимание, чувствуя себя странно очарованный изгибом ее нижней губы. Ее рот был широким и полным, с почти сочными губами.
Его внимание опустилось ниже, словно он не мог остановиться, к биению ее пульса у основания шеи. Он был частым, и чем дольше он смотрел, тем быстрее кровь бежала под ее бледной, покрытой веснушками кожей.
С чего бы это? Да, ей было страшно, но он был здесь. Он оберегал ее. Он не позволит ей пострадать.
— Тебе нечего бояться, — он поднял на нее глаза, следуя импульсу, которому обычно не следовал. Импульсу утешить. — Я никому не позволю причинить тебе вред.
Она снова моргнула, ее ресницы были красновато-золотыми, а глаза цвета осенних листьев.
— Что это было?
— Эта тень? Возможно, просто птица.
— О, — она сглотнула, и он снова обратил внимание на ее шею, наблюдая за ее движением. — Ты уверен, что это не самолет?
У нее была очень длинная, очень изящная шея. На самом деле, теперь, когда он думал об этом, все в ней было очень длинным и очень элегантным.
— Нет, это определенно была птица.
— Это была шутка, — ее голос звучал немного хрипло. — Ну, знаешь, птица, самолет, супермен.
Какого хрена ты думаешь о том, какая она изящная?
Хороший вопрос, на который у него не было ответа.
— И не очень смешная, — он оторвал взгляд от ее шеи. — По крайней мере, мне не смешно.
Ее рыжеватые брови слегка приподнялись, становясь все более выразительными, когда она нахмурилась.
— Ты когда-нибудь смеешься?
— Не часто, — и действительно было так. Юмор, по его мнению, переоценивали.
— Буду знать, — Грейс многозначительно посмотрела на его руку, лежащую у нее на груди. — Теперь ты можешь меня отпустить.
Да, действительно должен. Тем более что опасность миновала. И все же он обнаружил, что почти не хочет этого. Он почувствовал ее запах, теплый, сухой, слабо сладкий, как яблоневое дерево, оставленное сушиться под жарким солнцем. Ему это нравилось. Это напомнило ему об разведках, которые он проводил вместе с братьями, когда они были еще детьми, после того как их усыновил Ной Тейт и привез на свое ранчо в Вайоминге. Где они отправлялись исследовать тропы Теневой вершины, горы позади ранчо. Иногда они ночевали под звездами и разводили костры, а когда на следующее утро он натягивал одежду, ткань пахла дымом.