Вопрос выбора подходящего супруга для Рейниры занимал умы короля Визериса и его совета задолго до того, как у коголибо появились причины усомниться в целомудрии принцессы. Великие лорды и лихие рыцари порхали рядом с ней ровно мотыльки у пламени, споря за ее благосклонность. Когда Рейнира в 112 году посетила Трезубец, сыновья лорда Бракена и лорда Блэквуда сразились из-за нее на поединке, а младший отпрыск дома Фреев осмелился прилюдно просить ее руки (с тех пор его звали «Фреем-Дурашкой»). На западе, в Утесе Кастерли, сир Джейсон Ланнистер и его брат-близнец сир Тайленд соперничали за нее на пиру. За принцессой ухаживали сыновья лорда Талли из Риверрана, лорда Тирелла из Хайгардена, лорда Окхарта из Старого Дуба и лорда Тарли из Рогова Холма, а равно и старший сын десницы, сир Харвин Стронг. Костолом, как его называли, был наследником Харренхолла и почитался наисильнейшим человеком Семи Королевств. Визерис даже поговаривал о браке Рейниры с принцем Дорнийским, как о средстве присоединить дорнийцев к государству.
У королевы Алисенты имелся собственный соискатель: ее старший сын принц Эйгон, единокровный брат Рейниры. Но Эйгон был мальчишкой, десятью годами младше принцессы. Вдобавок единокровные брат и сестра никогда не ладили.
– Тем более причин соединить их в браке, – спорила королева. Визерис не дал согласия.
– Мальчик – родная кровь Алисенты, – сказал он лорду Стронгу. – Она желает видеть его на троне.
Наконец, король и Малый совет согласились, что лучшим выбором станет родич Рейниры, Лейнор Веларион. Хотя Великий Совет 101 года отверг его притязания, юный Веларион оставался внуком блаженной памяти принца Эймона Таргариена и правнуком самого Старого Короля, с драконьей кровью в роду с обеих сторон. Подобный брак объединил и усилил бы королевский род и вернул бы Железному трону дружбу Морского Змея вместе с его могущественным флотом. Прозвучало одно возражение: Лейнору Велариону было уже девятнадцать лет от роду, однако он никогда не выказывал интереса к женщинам. Взамен того он окружил себя привлекательными оруженосцами своих лет и, по слухам, предпочитал их общество. Но сию заботу великий мейстер Меллос тотчас же отмел.
– И что с того? – будто бы изрек он. – Я не люблю рыбу, но, когда ее подают к столу, я ее ем.
Таким образом и был устроен сей брак.
Однако король и совет не сочли надобным обсудить сие с принцессой, и Рейнира доказала, что во многом является дочерью своего отца, и у нее имеются свои представления о том, за кого ей хотелось бы выйти. Принцесса премного ведала о Лейноре Веларионе и не желала быть ему женой.
– Ему более пришлись бы по вкусу мои единокровные братья, – заявила она королю (принцесса всегда заботилась о том, дабы звать сыновей королевы Алисенты не просто братьями, а единокровными братьями). И хотя его милость уговаривал, упрашивал, кричал на нее, называл неблагодарной дочерью, никакие слова не могли ее поколебать... пока он не поставил вопрос о престолонаследии. Что король управил, король же возможет и отменить, заметил Визерис. Она выйдет замуж, как он велит, или же наследником вместо нее станет ее единокровный брат Эйгон. Тут воля принцессы не выдержала. Септон Юстас пишет, что Рейнира припала к отцовским коленям и молила его о прощении, Грибок – что она плюнула отцу в лицо. Но оба сходятся на том, что в итоге она согласилась на брак.
И здесь наши источники снова разнятся. В ту ночь, повествует септон Юстас, сир Кристон Коль проник в опочивальню принцессы, дабы признаться ей в любви. Он поведал Рейнире, что в бухте ожидает корабль, и умолял ее бежать с ним за Узкое море. Они поженятся в Пентосе, или в Тироше, или в Старом Волантисе, там, куда не достигает власть ее отца, и где никого не озаботит, что он нарушил свои обеты королевского гвардейца. Будучи столь искусен в обращении с мечом и булавой, он не сомневался, что любой торговый магнат примет его на службу. Но Рейнира отказала ему. Она от крови дракона, напомнила принцесса, и предназначена для чего-то большего, нежели проживать жизнь женой простого наемника. И если он возможет пренебречь обетами Королевской гвардии, с чего бы обеты брачные оказались более значимы для него?