– Брат, может, в кои веки покинешь свою хату? Спорим, у тебя уже плесень на жопе!
– Не, Данил, настроение на нуле. А за жопу мою не беспокойся. Уверяю тебя, она сейчас выглядит лучше твоего прокуренного лица.
– Ну, как знаешь. У нас тут бухло, девчонки, – манящим голосом произнес он. – Выходи, а то я уже начал забывать твою смазливую рожу.
Я томно вздохнул. Возможно, Данил прав – мне нужно проветриться.
– Уговорил. Где вы?
– Мы на хате Кирилла. Подходи к нам, – обрадовано ответил Данил.
– Окей, скоро буду, – я бросил трубку.
Я быстро собрался, вышел из дома.
Минут через десять я уже был у места. Захожу в дом. Заметив меня, ребята отлипли от кружек с пивом и подошли ко мне:
– Ты чего такой грустный, будто говна объелся?
– Пиво будешь?
– Смотри, каких мы девчонок позвали. Выбирай любую!
Они налетели на меня, как стервятники на разлагающийся труп. То ли от громкой музыки, то ли от кучи народа у меня заболела голова.
Наливаю вторую кружку, осматриваю девчонок. Может, подкатить? Да, ну. Не такие они какие-то. Своими разукрашенными личиками одна похожа на другую, потягивают алкоголь из трубочки, дрыгаются под музыку. Нет. Не то.
– Мымры! – крикнул я этим намарафеченным куклам и пошел домой, слушая, как меня с ног до головы осыпают трехэтажным матом.
Глава 20
Тимур
– Ты мусор, Тимур. Жалкий мусор, который выкинули и забыли, – над моим лицом склонился парень из компании Паши. Данил, вроде? Насколько я знаю, они общаются довольно близко.
– Я же ничего не сделал тебе. Ну почему ты не можешь оставить меня в покое? – слабо прошептал я, хотя уже знал ответ.
– Ты – жалкое создание. Таким, вроде тебя, не место среди нас. Ты, как лишний элемент в пазле, как шакал среди волков. Кроме того, твоя семейка изрядно подпортила жизнь нашему лучшему другу. За это тебе придется долго платить…, – тут он резко пнул меня в живот так, что я закашлял. – Чувствуешь мою ненависть? Чувствуешь?!
А я чувствовал. Чувствовал лютую боль, от которой сводило коленки.
Не дав мне отдышаться, Данил прижал меня животом к земле. Он задрал мою футболку так, что швы на ней треснули. «Вот гаденыш, новую испортил», – подумал я. Через секунду мою спину пронзила адская боль. Эта боль была знакома мне. Так режут ножом по спине.
– Ч…, – засопел Данил, делая виражи ножом.
– М…, – ножик Данила не отлипал от моей спины. Я кричал, как подбитый гусь.
– О…, – по моей спине стекали струйки крови. И щекотно, и больно.
– Ну вот, теперь все будут знать, кто ты на самом деле! – злобно рассмеялся Данил. – Чмо! Ты чмо. Попроси родителей, чтоб они исправили твое имя в паспорте. Гришко Чмо… как там тебя по батюшке?
Я лишь кусал свой кулак, чтобы перенаправить боль в другую сторону. Моя спина горела, ничего не может быть хуже физической боли…
Вскоре к нему присоединились еще трое ребят из компании. Они окружили меня. Противно улюлюкая, они начали лезть к моему лицу: то больно оттягивали щеки, то зажимали нос:
– Ты чего такой грустный или сосал невкусный?
– Ути-пути, малыш, покажи свои зубки!
– Ой, смотрите, у него слезки текут! Кто тебя обидел, мой сладенький? Покажи пальчиком!
Так хотелось взять и раскидать их всех в разные стороны. Но у меня элементарно не хватит физической силы на это. Поэтому нужно просто переждать…
– Ай-ай-ай! Как же больно!!! – Ева прижигала мне раны на спине зеленкой.
– Терпи, казак, атаманом станешь, – шутливо ответила она.
– А-а-а! Да ты не понимаешь. Я сейчас как будто девятый круг ада прохожу…
Ева звонко рассмеялась. Обработав спину, она убрала зеленку. Больше я не чувствовал тепло ее рук.
Мне так нравится, когда она прикасается ко мне. Ради такого можно даже зеленку потерпеть.
– Слушай, как думаешь, какое идеальное имя для гея? – хитро прищурился я.
– К чему эти вопросы, Тимур? – засмеялась Ева. – Ну, а вообще, не знаю, не задумывалась. Может, Валентин?
Я пожал плечами и засмеялся в ответ.
Черт, какая же она красивая. Если бы она дружила с Афродитой, то эта богиня была бы в роли ее страшной подружки.
Начало темнеть. Я стал собираться домой.
– Пока, Ев. До завтра.
– Погоди, я с тобой. Мне еще нужно будет зайти в магазин.
Мы оделись, вышли из дома. Идем, разговариваем. Внезапно на другой стороне улицы мы увидели Пашу. Его лицо было какое-то убитое. Или убийственное? Мне кажется, с таким лицом он мог бы уложить пару сотен человек.