Посетив все запланированные мною места, я отправилась покупать билет домой.
По дороге я встретила бедняка, играющего на гитаре. Этот парень, действительно, очень хорошо владел инструментом. Я простояла около него минут пять, после чего отсыпала ему мелочи.
Для меня ерунда, а ему, возможно, эта жалкая горсть железок поможет пережить этот день.
Едя в автобусе, я осознала, что сегодняшний день был прожит не зря.
Говорят, добро возвращается. Надеюсь, так и есть. Я бы очень хотела, чтобы кто-нибудь сделал мне что-то хорошее.
А может, кто-то и делает? Просто я не замечаю…
Эй, Девочка, улыбнись!
Твоя жизнь станет ярче, поверь,
Не страшась ничего, лети ввысь
И отопри к сердцу дверь.
Глава 22
Паша
Душу свою подальше ты спрячь,
Ведь видно ее всю, посмотри ты!
А то будет она, как у Тани уплывший мяч,
Потеряна, а может, и хуже – разбита.
Я на дне. И мне нужна километровая лестница, чтобы выбраться оттуда.
Раскачиваюсь на качели, ветер приятно щекочет волосы. Хочу раскачаться так сильно, чтобы улететь из этой планеты, из этого мира. А потом попасть в такую вселенную, где я был бы царем, Богом. Чтобы все, находящиеся там, были в моей власти. Чтобы люди-марионетки выполняли все мои приказы, следовали всем правилам. Чтобы сама природа была подвластна мне. Было бы неплохо.
Внезапно у меня закружилась голова, останавливаю качели. Двумя пальцами надавливаю на виски, закрываю глаза.
– Купи слона, – прозвучал позади меня детский голос.
Показалось? Я открываю глаза, оборачиваюсь. Рядом со мной стоит какой-то мальчишка. Конопатый, волосы взъерошены, возраст – навскидку лет десять. Он, улыбаясь беззубым ртом, внимательно смотрит на меня.
– У меня денег нет, – устало отвечаю я.
– Все говорят «денег нет», а ты купи слона! – пацаненок смотрит на меня хитро-хитро, слегка склонив голову, что начинает раздражать.
– Отвали от меня, малой, – рыкаю я.
– Все говорят «отвали от меня, малой», а ты купи слона!
Вот надоедливый ребенок!
– Я тебе сейчас мозги по стенке размажу, гаденыш! – я спрыгиваю с качели, хватаю первый попавшийся под руку камень и кидаю в мальца.
Мальчугану повезло, он успел увернуться. Через секунду у него только пятки сверкали. Убегая, он успел крикнуть:
– Все так говорят, а ты купи слона!
У-у-у, какой бесячий! Так и хочется шею свернуть. Пусть только попадется еще раз – ад потом раем покажется.
Сажусь на скамейку у дерева. Притрагиваюсь ладонью ко лбу. Может, жар? Нет, лоб холодный. Почему мне тогда так хреново?
Внезапно я вижу вдали знакомый мне силуэт. Присматриваюсь. Снова эта беловолосая девчонка Ева. Судя по ее спокойному передвижению, она меня не заметила.
Я, конечно, мог бы догнать ее. Заломить руки, швырнуть на землю, сорвать одежду. Затем раскаленным углем поставить автограф на ее теле. А где бы я взял раскаленный уголь? Неважно. Важно то, что она испытала бы боль. То, что я довел бы ее до слез. То, что страх этой девчонки ко мне стал бы сильнее и лютее прежнего.
Но я не хочу. Мне лень. Или не лень? Может, я просто не хочу больше причинять ей адские муки? Нет, бред. Как можно не хотеть этого?
Тем временем силуэт уже скрылся за горизонтом.
Надоела мне улица. Иду домой.
– Ба, давай жрать, – ритмично стучу я вилкой по столу.
– Сейчас, Пашунь, минуточку. Борщ почти подогрелся, – бабушка хлопочет у плиты. – Слушай, Солнышко, я в аптеку забежала сегодня, купила тебе таблеточки специальные. От нервов они. Выпьешь одну, сразу легче станет. Сейчас покажу тебе!
– Я не понял, баб. Ты меня психом считаешь, что ли? – я швыряю вилку на стол.
– Нет, что ты! «Психом», сказал тоже! – нервно засмеялась она. – Я на всякий случай ведь, ну мало ли. И у здоровых людей нервы шалят.
– Вот тебе надо, ты и пей, – рычу на нее я.
Бабушка замолкает. Я тоже. В течение всей трапезы никто из нас не проронил ни слова.
Опустошив тарелку, я оставляю ее на столе и иду в свою комнату.
Ложусь на кровать лицом к стенке. Какое странное состояние. Я бы даже сказал – противное. На душе так тяжело, будто туда поместили камень. Булыжник.
Лежу молча. Чувствую, как бьется сердце в груди. Тук-тук-тук.
Я не знаю, сколько могу так лежать. Однажды я лег так же в одиннадцать утра, а когда встал, чтобы посмотреть время, было уже пять вечера. И ведь я не спал. За все это время я не сомкнул ни одного глаза!
С каждой минутой все больше пропадает желание жить. По шкале от одного до десяти – это желание стоит сейчас где-то на единице. Но скоро, мне кажется, оно вообще уйдет в минус.