— Нет. — Она сложила руки на коленях, чтобы они не дрожали. — Всю прошлую неделю я много думала и просчитывала все варианты. Как могу двигаться вперед в качестве кондитера? Как человек без опыта может устроиться на работу? И куда? И какую работу я ищу? И поняла, что не хочу работать в ресторане. Я бы хотела работать во французской пекарне.
Это решение далось ей нелегко. Она действительно взвесила все варианты, учитывая не только реальное положение дел, но и эмоции. Впервые в жизни она принимала собственное решение, и хотела сделать это правильно. И ей нравилось творческое начало, которое пришло с изготовлением пирожных, пирогов и фирменных десертов, вместо только выпечки и украшения тортов.
— Вижу, что хочешь, — сказал он, улыбаясь в поддержку. — За последние две недели большинство твоих десертов были французскими, верно?
Она кивнула.
— Мне особенно понравилась та выпечка, которую ты сделала на днях: слоеная с тонкой корочкой и ванильным заварным кремом, — сказал он.
— Мильфей, — ответила она, точно зная, о каком десерте речь.
— Да, этот, — сказал он, снова дразняще закатив глаза. — В тот вечер Мейсон зашел в комнату отдыха — бог знает зачем — и тоже его попробовал. Съев кусочек, он сказал, что женится на тебе только ради того, чтобы ты, стоя босиком на кухне, пекла ему пирожные и пироги.
Она громко рассмеялась, потому что легко могла представить, как Мейсон говорит нечто возмутительное. За последние две недели средний брат Клэя взял на себя миссию флиртовать с ней, и она была уверена, что он делал это только для того, чтобы досадить брату. Между ними не было влечения, и она достаточно хорошо знала Мейсона, чтобы понять, что ему доставляет огромное удовольствие дразнить Клэя.
— Что ты на это ответил? — с любопытством спросила она.
— Я сказал ему — через мой гребаный труп, — ответил он без улыбки.
Собственнический тон Клэя заставил ее внутренне содрогнуться. Это еще одно, что она заметила в последнее время — когда дело касалось других мужчин, обнюхивающих ее, Клэй защищал свою территорию, даже от своего брата шутника. Когда дело касалось ее, Клэй вел себя как альфа-самец, и ей это нравилось. Очень.
Ирония судьбы заключалась в том, что она отчаянно хотела вырваться из родительской хватки и стать независимой, и все же не возражала, когда Клэй проявлял по отношению к ней власть и собственнические чувства. Это заставляло ее ощущать себя желанной... и, странным образом, любимой. Она покачала головой и выбросила эту мысль из головы. Ей нравился контроль Клэя в спальне, и ему нравилось его проявлять. Конец истории, по крайней мере, для него.
— Итак, о французской булочной, — продолжила она, возвращая разговор в нужное русло. — Я связалась с человеком, которого мама нанимала несколько раз, чтобы приготовить выпечку и десерты для различных домашних вечеринок. Женщину зовут Аделина, она владеет французской пекарней и кейтеринговым бизнесом в центре Чикаго. Я провела небольшое исследование ее бизнеса и почитала отзывы о пекарне и кейтеринге, почти все из них с оценкой пять звезд. У нее феноменальная репутация, поэтому я собралась с духом и позвонила ей.
У него между бровями собрались небольшие хмурые морщинки, он облокотился на стойку бара.
— Я и понятия не имел, что ты ищешь новую работу.
Он казался удивленным, но что бы он ни чувствовал, он хорошо это скрывал.
— На самом деле, я не хотела ничего говорить, пока не узнаю что-то более конкретное. Когда я позвонила, Аделина вспомнила, кто я такая, — правда, в первую очередь она узнала фамилию Джеймисон, — и на следующей неделе она хочет провести со мной собеседование на должность кондитера.
— Здорово, — сказал он и улыбнулся, в его глазах мерцала искренняя радость за нее. — Это именно то, чего ты хочешь, хотя, должен признать, мне будет неприятно терять такую хорошую официантку, — сказал он, подмигнув.
По крайней мере, она могла сказать, что он рад, что она следовала за своими мечтами.
— Мне нужно сказать тебе кое-что еще. — Сложив руки на коленях, она вдруг поняла, насколько трудной будет вторая часть разговора. Почти так же трудно, как исполнить сказанное.
Она с трудом сглотнула и вытолкнула из себя:
— Я собираюсь заняться поисками квартиры. Я пользовалась твоей щедростью дольше, чем следовало, и хотя ты вел себя великолепно, время пришло.
На его лице промелькнул мимолетный шок, давая ей надежду, что он будет возражать, но затем он быстро придал лицу выражение, которое она больше не могла прочитать.
— Не проблема, что ты живешь наверху, — сказал он, хриплым голосом. — Но неужели ты уже в состоянии сама снимать жилье?
Она услышала его сомнения и поняла. Он думал, что у нее есть только деньги за почасовую оплату и чаевые, и хотя эти три недели она экономила, для аренды квартиры и расходов на проживание этого было недостаточно.
— Вообще-то, да, я могу позволить себе собственное жилье. — Она глубоко вздохнула и рассказала ему, что сделала. — Я заложила часы и ожерелье, так что у меня их более чем достаточно для аренды и других необходимых вещей, если буду тщательно планировать траты. — Вести учет станет для нее новой концепцией, но она не возражала, если это означало независимость.
Он уставился на нее, сжав в кулак руку на стойке бара, она поняла, что он снова в шоке, и пытается переварить ее признание.
— Ты проделала большую работу, — наконец сказал он ровным голосом.
— Мне нужно начать думать о будущем, — сказала Саманта, ее горло внезапно сжалось от избытка эмоций. — Я не могу оставаться здесь вечно.
Их взгляды встретились, и она хотела, чтобы он ответил «Нет, можешь» так сильно, что в груди стало больно. И она останется с ним, если он попросит, но этого никогда не произойдет. Не с таким мужчиной, как Клэй, который верил, что ему суждено быть одному. Что его уродливое прошлое делает его недостойным любви.
Она не могла отойти далеко от истины. В Клэе было столько всего, что можно любить. Его доброта и то, как он заботился обо всех вокруг. Он порядочный, щедрый и бескорыстный мужчина. Мужчина, без колебаний сразивший бы драконов ради женщины, если той посчастливиться быть с ним.
Саманте хотелось быть такой женщиной.
Задняя дверь бара открылась и закрылась, прервав эмоциональный момент между ними и положив конец их разговору.
Клэй резко выдохнул и провел рукой по волосам.
— Я жду доставки пива, должно быть, это они, — сказал он. Встал со стула и, не оглядываясь, направился в подсобку.
С ужасной болью в груди она смотрела, как Клэй уходит, уже чувствуя, что он отстраняется от нее. И это было больнее всего.
Клэй находился на середине зала, когда из заднего коридора появился мужчина, и он определенно был одет не так, как ожидал Клэй. Незнакомец нарочито медленной походкой вошел в бар, он с большим интересом осматривал помещение, его поза была такой сутулой, что у Саманты по коже побежали мурашки. Он больше напоминал ей гангстера или наркомана, ищущего очередную дозу, чем поставщика или водителя грузовика.
Клэй заметил его и резко остановился, его тело застыло, мышцы на плечах и руках напряглись, словно готовясь к бою. Внезапное напряжение заполнило бар и пронеслось через Саманту, вместе с волной страха, хотя она не могла сказать почему.
— Так-так-так, — с явным высокомерием протянул мужчина с темными, зачесанными назад волосами. – Неужели это взрослый Клэй Кинкейд, обзаведшийся собственным баром.
— Убирайся нахрен отсюда, — произнес Клэй низким рычанием, таким злобным, что Саманта не могла поверить, что это сказал человек, которого она знала.
Теперь ее паника была оправданной. Саманта обхватила руками край барной стойки, волосы на руках встали дыбом. Она никогда раньше не видела и не слышала эту сторону Клэя, и она пугала ее сверх всякой меры. Она не боялась его, она боялась за него, подумала она, наблюдая за происходящим.
Свет в коридоре осветил уродливые черты лица мужчины. Жирные волосы падали на лицо, нос был кривым, а длинный широкий шрам начинался в углу левого глаза и заканчивался чуть ниже скулы. И когда он злобно улыбнулся Клэю, она увидела, что у него не хватает зубов, а те, что остались, были отвратительно темного цвета и гнилыми.