Стараясь не слишком сильно задевать голову, она осторожно перекатилась на спину и прикрыла глаза рукой, защищая их от дневного света, проникающего через окно. Ей определенно нужно еще несколько минут, чтобы сориентироваться, прежде чем попытаться встать с постели. Что предоставило ей слишком много времени на обдумывание своего поведения накануне вечером.
Напиваться, в любом случае, — не ее. Она никогда не относилась к тусовщицам и знала свои пределы, когда дело касалось алкоголя — один коктейль и не больше. Прошлой ночью она выпила больше, чем могла вспомнить, но они все были такими вкусными, и ей втайне нравилось, что у каждого напитка было грязное название. В то время предаваться нескольким «Королевским трахам», «Кричащим оргазмам» и «Минету» было забавным и безвредным способом показать нос всем правилам и социальным нормам, которые ее родители так долго ей навязывали.
Но дерзкий бунт дорого ей обошелся, потому что теперь у нее не было ни денег, ни работы, ни машины, ни жилья. У нее буквально не было ничего. Ей двадцать шесть, и стыдно признаться, все, чем она владела, в той или иной форме было ей даровано. Она принимала каждую вещь без жалоб, но с ее образом жизни пришли определенные ожидания, которые до этого момента она выполняла как хорошая, послушная дочь.
Она не могла, поджав хвост, как нашкодивший щенок, вернуться домой. Саманта точно знала, кто и что ее там ждет. Более строгие правила приличия и этикета, наказание за неповиновение. Нет, спасибо. Теперь, когда она вкусила толику свободы, она хотела испытать больше. Хотела жить на своих условиях, без ограничений, и хотела принимать на этом пути собственные решения и совершать свои ошибки.
Она не обманывала себя, думая, что начать все сначала будет легко, но каким-то образом она найдет способ быть независимой и успешной, без финансовой поддержки родителей. Ей нужно найти себя — женщину без запретов и домашних ограничений.
Но прежде чем она сможет сделать что-либо из этого, ей нужно вытащить свою задницу из постели и встретить день. И горячего, сексуального мужчину, ставшим ее спасителем прошлой ночью. Она могла быть унижена, но чертовски хорошо знала, что без него и его доброты, понятия не имела, где бы проснулась этим утром или что могло бы случиться с ней в том состоянии, в которое она себя привела.
С усилием она села на край матраса и подождала несколько секунд, пока голова перестанет кружиться. Тошнотворное урчание в животе напомнило ей, что внутри пусто, а во рту был привкус... нет, она даже думать об этом не хотела.
Заметив на ночном столике жемчуг и наручные часы, она снова посчитала, что ей повезло, что ее спас порядочный парень. Она посмотрела на часы, с удивлением осознав, что уже почти одиннадцать утра, провела рукой по волосам и поморщилась, когда пальцы зацепились за спутанные пряди. Очевидно, красавчик не использовал кондиционер, когда мыл ей волосы в душе, но она была благодарна, что, по крайней мере, пахла чистотой — и вполне по—мужски, учитывая, что на коже остались следы цитрусового геля для душа.
Почувствовав натянутую улыбку, она осторожно встала. Мужская футболка доходила ей до середины бедер, но прикосновение прохладного воздуха к обнаженному телу вызвало в памяти еще одно воспоминание — как большие, теплые, умелые руки снимают с нее мокрый лифчик и трусики. Этот мужчина весь вечер вел себя как настоящий джентльмен, несмотря на то, что она накинулась на него и подавала все мыслимые и немыслимые сигналы, что хочет большего. Он не воспользовался этим, и за это она ему благодарна.
Она не могла припомнить, чтобы когда-либо так бесстыдно кокетничала с мужчиной, но алкоголь ослабил ее сдержанность, а сильное влечение к нему, подкрепленное вновь обретенной уверенностью, укрепило ее мужество и поощряло дерзкое поведение. Что ж, ночь прошла, и у нее не было выбора, кроме как встретиться с ним лицом к лицу, подумала она и направилась в ванную, чтобы освежиться.
Учитывая воспоминания о произошедшем в этой комнате прошлой ночью, теперь здесь все было чисто и аккуратно. Она воспользовалась удобствами, и когда мыла руки, заметила совершенно новую зубную щетку в оригинальной упаковке, лежащую у раковины. Благодарная ему за заботу, она энергично почистила зубы и прополоскала рот. Когда она, наконец, посмотрелась в зеркало, отражение напугало ее до чертиков.
Она выглядела как горячая штучка, какой он назвал ее вчера вечером. Обычно прямые светлые волосы были волнистыми и взъерошенными — далеко от гладкого, шелковистого стиля, на котором настаивала ее мать. Все следы косметики исчезли, лицо было чисто вымыто, за исключением следов подводки вокруг глаз.
В сумочке у нее лежало кое-что из косметики, но она понятия не имела, где ее сумочка. Или одежда, если уж на то пошло, хотя лифчик и трусики она нашла висящими на перекладине душа. На ощупь они были сухими, она надела нижнее белье, почувствовав себя в трусиках намного лучше для встречи с рыцарем в сияющих доспехах. Глубоко вздохнув, чтобы успокоить нервное трепетание бабочек в животе, она открыла дверь спальни, которая вела прямо в маленькую гостиную и примыкающую к ней кухню. Квартирка была невероятно компактной и скудно обставленной, и она довольно легко нашла хозяина.
Сидя за маленьким обеденным столом с четырьмя стульями, его трудно было не заметить. Не из-за роста — хотя он был высок и хорошо сложен — а из-за доминирующего присутствия, заставлявшего ощущать его физически. С задумчивым взглядом он наблюдал за ней с другого конца комнаты. У него были густые шоколадно—каштановые волосы и такие же темные и напряженные глаза. Не говоря уже о сквозящих в них проницательности и уме.
Даже на расстоянии его проницательный взгляд заставил ее вздрогнуть. Кожу покалывало, и все тело пылало от жара, заставляя задыхаться. Глубокий вдох столь необходимого кислорода — и ее груди поднялись под хлопчатобумажной футболкой. Чувствительные соски царапали по ткани, сморщиваясь в тугие, твердые комочки, бусинками выступившие из-под ткани.
Даже при свете дня, без всяких спиртных напитков, ее влечение к нему было мгновенным и неоспоримым. Волнующим и непохожим ни на что, когда-либо ею испытанное с Харрисоном... или любым другим мужчиной, если на то пошло. Обжигающий жар поселился глубоко в ее животе, и внезапная ноющая жажда скрутилась между бедер.
О, да, он был все также чертовски горяч.
Судя по тому, как он слегка опустил глаза и едва заметно сжал челюсти, он заметил реакцию ее тела. Закрыв ноутбук, он поднял к ней взгляд, старательно сохраняя невозмутимое выражение.
— Доброе утро, — пробормотал он низким, глубоким голосом, который был сексуальнее, чем она помнила. В сочетании с темной, грубой щетиной на точеном подбородке, этот мужчина был воплощением женской греховной фантазии. В нем было что—то от плохого мальчика, что искушало хорошую девочку в ней перейти на дикую сторону.
Эта мысль была невероятно заманчивой.
Она рассеянно потянула подол футболки.
— Привет, — ответила она, заставляя себя к нему подойти. Она улыбнулась, внезапно почувствовав смущение, потому что мужчина буквально видел ее в худшем состоянии.
— Садись. — Он указал на стул напротив себя.
Она понятия не имела, чего от него ожидать, но, по крайней мере, он не выгнал ее сразу. Когда она уселась, он встал и пошел на кухню. Повернувшись к ней спиной… Боже, какая у него классная задница в этих мягких потертых джинсах, — он налил стакан воды, вытряхнул из пузырька несколько таблеток и направился к ней.
— Как себя чувствуешь сегодня утром? — спросил он, но, учитывая, что поставил перед ней на стол воду и ибупрофен, он точно знал, как сильно она страдает.
— Лучше, чем прошлой ночью, — смущенно призналась она. — Но раскалывающаяся голова и больное тело явно протестуют против всех тех напитков, которыми я баловалась.
Едва заметный намек на веселье дрогнул в уголке его губ.
— Да, ты определенно кексик.
— Почему ты меня так называешь? — спросила она перед тем, как закинуть все четыре таблетки в рот и запить их водой.
— Потому что ты мало пьешь и не умеешь этого делать.
Она даже не могла обидеться на его заявление, потому что это правда.