Боже, если мои родители увидят эту фотографию, я даже не хочу думать о том, что они сделают.
Входная дверь открывается прежде, чем я успеваю сформулировать язвительный ответ на последний пункт тщательно продуманного розыгрыша Лукаса. Мы поворачиваемся, и выходит моя мама, одетая в пуховую куртку и тиловую форму.
— Привет, дети, — приветствует она с веселой улыбкой.
Я прижимаю телефон к груди, чтобы спрятать его от нее. Мое сердце колотится. Лукас ведет меня по подъездной дорожке, держа руку у меня за спиной.
— Привет, мам. — Я ругаюсь на дрожь в голосе. Может, она не заметит. — Извини, что так поздно дома. Я...
— Тебе понравилось твое свидание? — спрашивает мама. — Алек сказал, чтобы я не ждала тебя на ужин.
Я пошатнулась, споткнувшись, когда мой ботинок зацепился за лодыжку. Лукас сказал, что отправил ей сообщение с моего телефона, что я гуляю с другом, он обхватывает меня за талию, поддерживая.
— Осторожно, милая.
Наглое веселье в его голосе переходит порог моего раздражения.
Лукас пожимает мамину руку, когда она протягивает ее ему.
— Мы отлично провели время, миссис Тернер. Спасибо, что позволили мне пригласить ее в школьный вечер.
Лукас включает свое обаяние, из-за которого все называют его золотым святым. Я смотрю между ними, высоко подняв брови. Он поглаживает мою руку, словно пытаясь приласкать меня и согреть от пронизывающего холода в воздухе. Затем он опускает целомудренный поцелуй на мой висок — прямо на глазах у мамы — и щиплет меня, когда я превращаюсь в ледяную скульптуру, жесткую и хрупкую.
Лукас бормочет мне в лицо: — Разве нам не было хорошо, Джемма?
Он терроризировал меня всю ночь, держал меня в своей власти и, с помощью моего брата как своего сообщника, заставил моих родителей поверить, что он взял меня на свидание?
Чертов. Мудак.
Разъяренная, я оставляю Лукаса в пыли и иду в дом, ничего не говоря, когда его глубокий голос зовет меня за собой.
Лукас Сэйнт дерется грязно. Мне придется опуститься до его уровня, чтобы дать ему отпор.
11
ЛУКАС
Ланселот кружит вокруг моих ног, когда я поднимаюсь наверх после ужина.
Он путается под ногами, и я чуть не спотыкаюсь. Я поднимаю пухлого мопса на руки, фыркая на его пучеглазое бесплодное извивание.
— Полегче, дружок, — успокаиваю я, почесывая ему живот. Он радостно ворчит, потягиваясь в моих руках. — Прямо здесь? Да, ты хороший мальчик.
Я спускаю его на землю возле своей комнаты.
На дразнящие сообщения, которые я послал Джемме, нет ответов. Я снова достаю фотографию, где она связана. Навязчивая идея смещается, растет, пока я зацикливаюсь на фотографии, рассматривая ее бедра и связанные руки.
Успех ее похищения пылает свежим жаром в моем нутре, сигнализируя о тени, живущей внутри. Острые ощущения от того, что я превзошел ее, когда затаскивал ее в свой джип, вызывают привыкание. Хочу сделать это снова.
В каком-то смысле, это даже лучше, что Джемма не смирилась, когда я потребовал от нее подчиниться, как это сделали бы другие девушки. Вызов, брошенный ей, сделает ее подчинение намного слаще, когда я сломаю ее.
А пока что я выбрасываю Джемму из своей головы.
Стопка новых эскизов лежит на моем столе рядом со стратегической книгой. Я хватаю верхний и падаю на кровать. Ланселот с ворчанием вскакивает и устраивается у изножья кровати.
Вставив наушники и включив спокойный плейлист, я погружаюсь в рисование и начинаю с нескольких упражнений для разминки, затем придумываю проекты зданий.
Рисование после школы расслабляет меня. Это мой любимый способ расслабиться в конце дня — только я, скетчпад и моя собака.
Если бы это зависело от меня, я бы бросил футбол в мгновение ока, чтобы иметь больше времени для практики. Я занялся им совсем недавно, поэтому мои линии еще не на высоте. Один артист с YouTube, за которым я слежу, называет это «пробегом». На видео, которые я смотрю в Интернете, выступают артисты, опередившие меня на годы, люди, которые знали, чего хотят, еще тогда, когда я все еще наслаждался футболом, потому что это был веселый способ провести время с друзьями.
Полки в моей комнате забиты трофеями за каждый год, с тех пор как я играл в маленькой лиге, едва умея бросать мяч и застрял в этом виде спорта. Сейчас мне кажется, что все ждут от меня мечты о профессиональной карьере.
Летом я намекнул, что подумываю об уходе из команды. У меня не было желания играть, меня не волновало быть квотербеком, и я был неправильным выбором для капитана команды. Мои родители не поняли моих намеков.
Всякий раз, когда я заговариваю об уходе, они говорят мне, что я должен держаться, потому что играю уже десять лет.
Важно доводить обязательства до конца.
Мама взъерошила мои волосы и вручила мне свежевыстиранную майку, а папа гордился моими достижениями. Когда я спросил, что будет, если у меня появятся другие стремления, папа совершенно не понял моего вопроса. Он сказал, что как капитан команды, мои друзья полагаются на меня.
Я не просил вечно играть в футбол. В детстве родители бросали меня во все возможные виды спорта. Футбол остался, потому что там были мои друзья.
И что с того, что я хорош в этом?
У меня другие планы на жизнь. Я не хочу отбрасывать их в сторону, потому что у меня талант бросать мяч. Это чушь.
Когда мама стучится в открытую дверь с моей майкой, я приветствую ее карандашом и наношу последние штрихи на дом в современном стиле, который я себе представлял.
— Ты выглядишь таким красивым в этой майке, — говорит мама, вешая ее на дверь и гладя руками материал. — Я буду скучать, видя твой номер 14 после этого года.
Номер 14. Я всегда говорю, что мне дважды повезло из-за моего номера.
Я хмыкаю и пожимаю плечами, когда приходит вдохновение и отключаюсь, когда добавляю прохладную дорожку.
— Папа положил на стол несколько брошюр для тебя внизу. — Мама сидит на нижней части кровати и гладит Ланселота. Он переворачивается на спину и лапами просит ее продолжать. — Он сказал, что может взять выходной в пятницу, чтобы вы вдвоем могли посетить кампусы.
Я вздыхаю и вытаскиваю наушник из уха. — Дай угадаю. Штат Колорадо, Юта и Вашингтон?
Мама улыбается и кивает.
Конечно. Все школы с национальными футбольными программами. Одна из них — папина альма-матер.
Я не говорю ей о закладке на моем ноутбуке для колледжа Оук-Ридж. Или о брошюре в бардачке. Или о заполненном заявлении, спрятанном в нижнем ящике моего стола.
Я крепче сжимаю в руках блокнот для набросков. Мама ни разу не попросила посмотреть, что я рисую, хотя это все, что я делаю в свободное время по дому. Я практически живу на задней палубе и в доке, заполняя эскизы в этюдниках с моей новообретенной жаждой учиться.
Это как наркотик — обнаружить, что я умею больше, чем играть в футбол и это откроет двери к моим мечтам.
— Спасибо, мама. Я поговорю об этом с папой.
Мама целует меня в макушку, ерошит мои волосы, как будто я все еще ребенок.
— Не могу поверить, что в следующем году ты будешь учиться в колледже.
Я пожимаю плечами, не зная, как реагировать, когда она так себя ведет. Мама уходит, а я снова вставляю наушники и включаю музыку, перелистываю чистую страницу и начинаю новый рисунок.
Они не позволят мне уйти из команды. Если это сделает их счастливыми, я закончу год. Но я буду учиться в колледже на своих условиях.
Это был тяжелый урок, что я не могу иметь все, что хочу, но без раздумий хватаю все, что могу взять. Только так я могу хоть как-то контролировать свою жизнь.
12
ДЖЕММА
После маленькой выходки Лукаса с похищением, он оставляет меня в покое, только пишет мне смс.