— Я оказалась права.
— В чём?
Он обнимает меня за талию и притягивает к себе. Мы раскачиваемся под музыку.
— Горячее британское масло, — мой голос наполнен дымкой влечения.
На протяжении песни мы больше не разговариваем. Напряжение между нами притягивает тела ближе. Это похоть. Единственное объяснение. Но нет же ничего плохого в том, чтобы иногда потакать своим желаниям, правда? На его губах мелькает едва заметная улыбка. Хватка на талии становится крепче. В глазах Сайласа голод.
— Ты тоже это чувствуешь. Потребность. — Он опускает голову, трётся губами о мою щёку, затем проводит по уху. — Желание. Похоть.
О, боже. Моё дыхание становится частым и прерывистым. Я чувствую. Чувствую каждый дюйм его прижимающегося ко мне тела. Я ему не отвечаю, но и не отталкиваю.
Сайлас выпрямляется, по-прежнему удерживает меня и смотрит мне в глаза.
— Ты ушла.
— Как и ты.
На такой мой вызов он приподнимает бровь.
— Верно. Это казалось… безопаснее.
— Боишься, что я тебя убью?
— Вроде того. Ты похожа на того, кто разбивает мужчине сердце.
Я краснею.
— Мне такого раньше не говорили.
— Правда? Удивительно. Я бы рискнул сказать, что в твоих устах звучит колдовство.
У меня на мгновение перехватывает дыхание, пока цитата не всплывает в памяти.
— Шекспир. Так ты клеишь женщин?
— Возможно. Раньше срабатывало.
Я отстраняюсь от него, не доверяя разуму контроль над телом. Не могу скрыть улыбку.
— Ты меня преследуешь?
— О чём ты? Преследую?
— Я о том, что ты находишь меня на кладбище, приносишь в гостиницу, затем внезапно мы видимся в Бостоне? Кажется немного странным. Ты же не ждёшь, что я поверю, что мы случайно две ночи подряд встречаемся в одном и том же месте в одно и то же чёртово время?
— Что ж, во-первых, я здесь потому, что что-то продолжает меня к тебе тянуть. Я пытался уехать. А вместо этого, вот он я… снова притащился за тобой.
— Притащился за мной?
— Да.
Он запускает руку в волосы, затем хватает меня за запястье и тянет из клуба. Когда мы оказываемся на улице, от холодного воздуха моя кожа покрывается мурашками. Я не возражаю, когда мужчина скидывает с себя пиджак и накидывает мне на плечи. Боги, он так вкусно пахнет.
— Бергамот, — бормочу я.
— Что?
— Ты так пахнешь. Как чай эрл грей и… что-то тёмное.
— А ты пахнешь молнией и дождём летним вечером.
Я хмурюсь.
— Хочешь сказать, я пахну болотом?
Он смеётся.
— Нет. Ты пахнешь жизнью, о которой я мечтаю.
— Сайлас, спасибо, что не оказался серийным убийцей.
— Откуда тебе знать, что я не такой?
Моё сердце дико колотится.
— Ты меня пощадил. Не причинил вреда. Зачем ты со мной играешь?
— Потому что, похоже, не могу держаться от тебя подальше.
— Ну, так и не держись.
Ухмылка касается уголка его губ и мне так хочется её с них сцеловать. Но затем Сайлас напрягается, как будто кто-то его спугнул. Его хватка на моём запястье крепче, чем хотелось бы, и он тащит меня в переулок и прижимает к стене.
— Что ты…
Сайлас заставляет меня замолчать, прижимаясь губами к моему рту, одну руку запуская в мои волосы, а другой удерживая меня на месте. Я должна с ним бороться, но его поцелуй был так мне нужен. Всего несколько мгновений назад я лелеяла эту мысль. Его губы оторвались от моих слишком быстро, а затем он прошептал мне на ухо:
— Давай где-нибудь уединимся. Позволь мне этой ночью тебя заполучить.
Я так близка к тому, чтобы сказать «да». Мысль о ночи на простынях с таким мужчиной возбуждает. Я могла бы забыть о том, что надвигается. Сайлас мог бы заставить меня забыть о проклятии, хотя бы на несколько часов. Он снова меня целует, проводит языком по губам, а затем издаёт низкий стон, углубляя поцелуй. В голове всплывают вспышки видений о Саре, о том, что с ней случилось, портя момент, но я заталкиваю их в дальний угол.
Не сейчас. Не когда я в объятиях Сайласа, который целует меня до умопомрачения.
Он отстраняется, прижимаясь лбом к моему. Его губы достаточно близко, чтобы я снова могла ощутить их вкус, но что-то в Сайласе изменилось. Он стоит неподвижно, даже несмотря на то, что между нами по-прежнему потрескивает напряжение.
— Сайлас?
— Мне нужно идти, — говорит он хриплым шёпотом. — Это плохая идея.
Он размеренными шагами уходит, оставляя меня в одиночестве и невероятном замешательстве. Его пиджак по-прежнему накинут мне на плечи, пахнет им, сохраняет тепло и напоминает о резком отказе, который я сейчас получила. Последовав за Сайласом за угол, я стянула с себя пиджак и позвала его по имени, ожидая увидеть, как он идёт к машине или что-то в этом роде.