Я тяжело сглатываю и игнорирую беспокойство внизу живота.
— По крайней мере, ты сбежал из этого мира. — Я провожу рукой по волосам. — Иначе ты мог бы быть мертв.
Он встречается со мной взглядом и вздыхает.
— Ты права. — Он встает, берет бинокль и смотрит на похороны своей бабушки. — Моя мать все еще жива, а бабушка умерла в преклонном возрасте без особых происшествий. По крайней мере, я могу быть благодарен за это.
Я обхватываю его за талию, обнимаю, и мы остаемся там еще долгое время после того, как похороны закончились и все разошлись. Оак наконец встает, когда солнце опускается за горизонт вдалеке.
— Нам нужно идти, если мы хотим успеть заказать столик в Сорбильо.
Я качаю головой.
— Мы можем отменить, если хочешь.
Он морщит лоб.
— Зачем нам это делать? Это лучшая пицца в Неаполе.
— Потому что ты только что издалека наблюдал за похоронами своей бабушки и узнал, что твои брат, сестра, и отец мертвы.
Его грудь вздымается.
— Я хочу поесть пиццу там, где бывал в детстве. Это хороший способ помянуть их, не так ли?
Я киваю.
— Да, конечно. — Я не могу представить, что он чувствует прямо сейчас. — Поехали.
Он ведет меня к взятой напрокат машине, и мы направляемся по ветреным дорогам обратно в Неаполь из Эрколано. Это примерно в двадцати минутах езды обратно в город, где Оак паркуется рядом с рестораном. Мы заходим, там полно народу, я замечаю проблеск слез в глазах Оака, когда он оглядывает маленькую пиццерию, и сжимаю его руку.
Он улыбается, но улыбка не достигает его глаз.
Все, чего я хочу, — это избавить его от боли, но я знаю, что это невозможно. Я могу только быть рядом с ним. Официант усаживает нас после пятнадцатиминутного ожидания за маленький столик в задней части зала.
Оак сжимает мою руку через стол.
— Все точно так, как я помню.
— Вы часто приезжали сюда, когда ты был ребенком?
Он кивает.
— В основном по особым случаям, но поскольку мы были такой большой семьей, их было много. — Он смеется. — Мы использовали любой предлог для пиццы в Сорбильо.
— Здесь вкусно пахнет. — Я облизываю губы. — Не могу дождаться, чтобы попробовать её.
Оак переплетает свои пальцы с моими и сжимает.
— Я люблю тебя, Ева. — Выражение его лица становится серьезным. — Очень сильно.
Я замечаю, что он выглядит немного нерешительным, как будто хочет что-то сказать, но не уверен, как.
— В чем дело? — спрашиваю его.
— Мы поженились так быстро, что я никогда не спрашивал, хочешь ли ты детей в будущем?
Я удивлена его вопросом, но киваю в ответ.
— Да, когда закончу учебу и найду работу, я бы хотела создать с тобой семью.
Он улыбается, и его плечи опускаются от облегчения.
— Это хорошо. Я всегда хотел иметь семью, хотя никогда не верил, что это возможно для меня.
— Почему нет?
— Считал себя слишком сломленным и мрачным, чтобы найти любовь.
Я сжимаю его руку на столе.
— Это смешно. Я люблю каждую частичку тебя, даже темноту.
Он улыбается.
— Я знаю. Вот почему я уверен, что выиграл в чертову лотерею, найдя дорогу к тебе.
Подходит официант с нашими пиццами.
— Маргарита? — спрашивает он.
Я поднимаю руку, и он кладет ее передо мной.
— И diavolo для Вас, — говорит он, ставя блюдо перед Оаком.
Я знаю, его угнетает то, что он не может говорить здесь по-итальянски, но мы оба согласились, что так безопаснее, поэтому не стали поднимать тему его происхождения.
— Спасибо, — говорю я, улыбаясь официанту.
Он кивает.
— Buon appetito. — Он уходит, оставляя нас наслаждаться едой.
Я наклоняю голову.
— Эта пицца лучше твоей?
— Наверняка, — говорит он, смеясь. — Моя не сравнится с настоящей неаполитанской пиццей, приготовленной на дровах.
— Об этом судить мне. — Я отрезаю кусочек ножом и вилкой и подношу его ко рту, пробуя на вкус. — Боже мой, — говорю я, продолжая жевать. — Это лучшая пицца в мире.
Он самодовольно улыбается.
— Я же говорил.
— Ты прав, она лучше твоей, но твоя была очень хороша для домашней.
Он качает головой и набрасывается на свою пиццу.
— Всегда такая дипломатичная, моя жена. Одна из многих причин, по которым я так тебя люблю.
— Я тоже тебя люблю, — говорю, чувствуя как меня переполняют эмоции, когда смотрю ему в глаза.
По иронии судьбы, место, в которое я знала, что не впишусь, оказалось местом, где я нашла свою вторую половинку. Это безумие, что директор школы, который олицетворяет всё, что я презираю в нашем мире, оказался любовью всей моей жизни.