Я замечаю смесь любопытства и облегчения на ее лице.
— Как Вы можете быть уверены в этом?
Я сажусь на стул рядом, сжимая кулаки, чтобы удержать себя от прикосновения к ней.
— Профессор Ниткин наказал их. Они не посмеют тронуть тебя снова.
Ее нежное горлышко подрагивает, когда она снова сглатывает.
— Понятно.
Между нами повисает напряженная тишина, пока мы оба смотрим друг на друга, в воздухе потрескивает электричество.
Она хмурит брови.
— Вы рассказали моим родителям? — её голос звучит неуверенно.
Я не могу понять, почему чувствую вину за свой ответ.
— Я говорил с твоим отцом. Он велел мне не рассказывать ему о возможным будущих травмах.
Вспышка печали появляется в ее потрясающих глазах, но мгновенно исчезает, когда она стискивает челюсти.
— Конечно, он сказал это. — Она смотрит на свои руки, лежащие на кровати, сжимая пальцы.
Трудно не пожалеть ее, а это осложнение, которое мне не нужно. Наследница клана Кармайклов — полная противоположность людям, которые причинили мне зло пять лет назад, но это может быть прикрытием. Я не готов поверить, что ее не коснулась тьма, в которой она выросла.
— Ты готова уходить? — спрашиваю.
Ее губы поджимаются, и она прищуривается, глядя на меня.
— Как только я оденусь… Хотя понадобится медсестра, чтобы помочь мне надеть брюки.
Я тяжело сглатываю при упоминании о том, что ей нужно одеться, а это значит, что под тонким больничным халатом она практически голая.
— Я поищу кого-нибудь.
— Спасибо, — отвечает она, возвращая свое внимание к книге.
Я выхожу из палаты и ищу медсестру, но никого не вижу. За стойкой регистрации сидит молодая женщина, и я подхожу к ней.
— Извините, здесь есть медсестра, которая помогла бы моей ученице одеться?
Она хмурится, когда смотрит на меня.
— Они все заняты. Произошла ужасная дорожная авария, и весь персонал помогает в отделении неотложной помощи.
Я сжимаю челюсть.
— Вы можете помочь? — спрашиваю её.
Она качает головой.
— Мне не разрешается оставлять стол без присмотра. У нас здесь много конфиденциальных файлов.
Я тяжело вздыхаю, потирая переносицу.
— Хорошо. — отвечаю и ухожу, возвращаясь обратно в палату.
Ева лежит на кровати с закрытыми глазами, прижав запястье ко лбу. Я стискиваю зубы при мысли о том, что мне придется помогать ей одеваться. У меня нет выбора.
Я прочищаю горло, когда захожу внутрь, заставляя ее подпрыгнуть.
Она сдвигает брови.
— Медсестры нет?
Блядь.
— Произошла неприятная авария, и в настоящее время нет свободного персонала.
На ее лице появляется неподдельное беспокойство.
— Надеюсь, никто не пострадал слишком сильно.
Она без посторонней помощи перебирается на край кровати и, морщась, свешивает ноги.
— Я разберусь с этим сама, сэр.
Она выжидающе смотрит на меня. Когда я не двигаюсь, она откашливается.
— Не могли бы Вы остаться снаружи?
Я качаю головой.
— Ты не можешь одеться сама. — Мои челюсти сжимаются. — Я помогу.
Ее глаза расширяются, а щеки становятся ярко-красными.
— В — в этом нет необходимости, сэр.
— Ты не можешь одеваться в таком состоянии. — Я беру ее сумку. — У тебя есть что-нибудь, что не будет давить на рану?
Я чувствую, как мое сердце стучит у меня в ушах при мысли о том, чтобы помочь ей одеться.
Ева все еще выглядит шокированной, когда качает головой.
— Я не уверена. Может быть, юбка, но сейчас холодно, не так ли?
Юбка не должна быть слишком сложной задачей. Я киваю в ответ.
— Да, но в машине есть отопление, и мы доставим тебя прямиком в лазарет. — Я открываю сумку, нахожу юбку и беру блузку и джемпер. — Это подходит? — спрашиваю я.
Она краснеет еще больше, когда кивает.
— Да, но также мне нужно нижнее белье, сэр.
Блядь. Ева говорит мне, что она совершенно голая под больничным халатом.
— Конечно.
Я роюсь в сумке и нахожу черный кружевной лифчик и черные стринги в тон, от которых мой член твердеет в штанах. Я крепко сжимаю ткань в руках, представляя ее именно в этом, невинно смотрящую на меня, пока я целую каждый дюйм ее нежной кожи.
Что, черт возьми, со мной не так?
Эта ситуация не могла быть более неуместной.
Я прочищаю горло, кладу одежду на кровать и встаю рядом с ней.
— Ты можешь стоять?
Ева пожимает плечами.
— Я не пыталась без посторонней помощи.
Мое сердце бьется так сильно, что кажется, будто оно пытается пробить мою грудную клетку.
— Наверное, будет лучше, если ты останешься сидеть, — говорю я.