Сорвав с себя меховую шапочку и рукавицы, он засунул их за пластину нагрудника. Доспехи келдонов состояли из тонких кованых пластин, уложенных чешуей и окаймленных красной кожей и золотом. Свои Гатха получил в дар от двух доен Крейга. Маг пригладил рукой смазанные маслом волосы, открывая лоб татуировкой трех пиков. На тыльной стороне правой ладони виднелся личный знак Трога. Эта татуировка причисляла Гатху к роду Трога и награждала его соответствующими правами и привилегиями. Больше того, она защищала его лучше любого оружия: по традиции любая ссора с младшим членом рода разрешалась сильнейшими воинами. Трудами Гатхи в роду Трога это был и отныне всегда будет Крейг.
— Друг мой, — начал Крейг на Высоком келдоне, редко применявшемся среди горцев и никогда при обращении к чужеземцам. Гатха стойко вынес боль в плече, дружелюбно стиснутом келдоном. — Варден требует разговора с тобой, — продолжал он уже на Низком келдоне и бросил взгляд на Вардена, который поспешно отвел глаза перед сильнейшим. — Я взял его замок и даенну в залог его хорошего поведения.
Значит, Варден явился чего-то требовать и, возможно, бросить вызов. Пожалуй, Крейг слегка превысил свои права, как явно думал Варден. Ноздри его побелели от сдерживаемой ярости, он взялся решать то, что, как правило, решал только совет вождей. Однако Гатха мог поручиться, что мало кто осмелится оспаривать это право у его Короля-колдуна.
— Я выслушаю его.
Варден не стал тратить времени даром. Видимо, его не смущало даже присутствие Крейга.
— Ты. — Его мощный палец уткнулся прямо в грудь Гатхи, и любой воин-келдон принял бы это как вызов на бой. — Ты отказал мне в просьбе о Даре!
«Даром» келдоны называли процесс дородового воздействия, которое маг впервые испытал на Троге. Теперь он применял это средство с большим разбором, руководствуясь точным расчетом. Обычно результат не оправдывал затраченных усилий, если линия предшественников изначально не обладала выгодным набором генов.
— Мне нужен сын, который пройдет испытание вождей!
Первый сын Вардена был хромым от рождения, и, значит, среди келдонов его ждала судьба, не слишком отличающаяся от участи раба. Даже простым ремесленником мог стать только тот, кто получил увечье в бою.
Гатха знал об этом и ожидал подобную просьбу.
— Нет, — ответил он.
Кулаки Вардена сжались каменными глыбами, но вождь сдержал ярость.
— Нет? Что значит — нет? — выкрикнул он.
— Нет, — спокойно отвечал Гатха, за эти годы в совершенстве овладевший Низким келдонским, — значит, что я отказываю в твоей просьбе. Это было достаточно ясно из моего послания, но, если ты хочешь услышать тот же ответ прямо от меня, пусть будет так. — Он пожал плечами: — Нет.
— Червяк из низин! — завыл Варден, брызгая слюной. — Ты еще передумаешь! — это был скорее приказ, чем угроза.
Гатха боролся за свое нынешнее место среди горцев больше четырех десятилетий. Он еще не забыл те годы, когда ему приходилось взвешивать каждое слово и каждую минуту помнить о своем униженном положении. Все изменилось, когда Трог, сын которого прошел испытание вождей, назвал мага своим другом. С тех пор Гатха копил силу и власть. Он хорошо научился использовать их. Ярость Вардена ничуть не обеспокоила мага. Напротив, глядя на бушующего вождя, не умевшего сдержать свои чувства, Гатха только утвердился в первоначальном решении. Его вовсе не устраивал этот генетический набор признаков — и тело, и разум ущербны.
— Я не передумаю. — Гатха сложил руки на груди. — Твой сын не способен принять дар. — Добавил он, стараясь уколоть побольнее. — Хотя я могу заняться им. Возможно, он понадобится для моих… — Пришлось использовать аргивское слово. — Экспериментов. Но я не стану использовать твою кровь. Думаю, твой ущербный род должен прерваться. — Гатха повернулся к Крейгу. — Разговор окончен, — сказал он.
Варден без труда понял намек. Его больше не замечали.
Вождь затрясся от гнева. Одна рука стиснула рукоять меча. Глаза в темных кольцах татуировки прожигали малорослого человечка насквозь.
— Ты это сделаешь! — завопил он. — Для меня! Много лет ты решал, кому возвышаться, а кому пасть, но теперь этому конец! Ты дашь клятву!
Горец бросился к выходу. Пожалуй, такое прощание произвело бы впечатление, если бы вождь сам не поставил себя в смешное положение, слишком поздно вспомнив, что без провожатого не сумеет пройти ловушки, преграждавшие подступы к лабораториям Гатхи. Маг решил было, что разъяренный великан попытается прорваться наудачу, но тот, остыв, все же задержался под аркой, исходя злобой и ожидая проводника.
— Ты нажил нам врага, — заметил Крейг, убедившись, что его не услышит Варден. — Он соберет свое войско. Теперь и другие вожди могут обратиться против меня. Я надеялся, что до будущего года этого не случится.
Скрытый смысл последних слов указывал, что Крейг предвидел — рано или поздно, это должно случиться. Маг порадовался за свое самое удачное детище. Несмотря на то что в последние годы Крейг принимал медленную воду, он все еще продолжал расти. Запас медленной воды, хранившейся в постоянном поле, обеспечил бы и вождю, и магу еще век жизни. А там, глядишь, войско Крейга может явиться на Толарию и потребовать пополнить запасы.
Гатха вовсе не желал губить свою работу из-за несчастной случайности.
— Назови имена тех, кто может выступить против нас. Я позабочусь, чтобы они держались подальше от Вардена, — заметил он.
Угроза отказать в магической помощи должна была заставить задуматься любого вождя. Крейг склонил голову набок, обдумывая предложение, потом удовлетворенно хмыкнул.
Гатха улыбнулся:
— А уж твоя забота — раздавить Вардена.
Дыхание замерзало в ледяном воздухе, но боевые кличи келдонов горячили кровь и разжигали ярость. Отдельные голоса, вызывавшие врага на поединок, сливались с громкими приказами командиров. Редкие пронзительные крики боли вырывались лишь у тех, чьи страшные раны заставляли забывать о воинской гордости. Воплей ужаса здесь не услышишь. Не те люди. Они изойдут кровью, вмерзнут в багровые лужи на прожженной морозом земле, но ни единым звуком не выдадут страха. Это не обычная стычка — битва титанов, готовых до последнего бойца остаться на этом промерзшем плато, если таков будет приказ. Густой туман скрывал раскинувшуюся внизу долину, словно сами боги желали вознести поле битвы над земной обителью простых смертных.