— Во-первых, — начала я и подумала, что преподавательские привычки, кажется, успели слишком во мне укорениться; вот и про собак я рассказывала так же занудливо. Нехорошо. Неженственно как-то. — Во-первых, водку полагается пить не целый день, с утра до вечера, и даже не каждый день, и даже не раз в неделю.
Мэй нахмурилась.
— Водка — это напиток на особый случай, как шампанское.
Лица всех присутствующих выразили изумление.
— Шампанское пьют, когда случай радостный и торжественный. Когда все впереди: родился ребенок, празднуют день рождения, свадьбу, встречу. А водка — это напиток для тех, кто пережил испытание. Тяжелое испытание. Кто одолел подъем, спасся от гибели, перенес горе. И нужно оставить это все позади.
Моя маленькая аудитория внимала молча и, как мне показалось, сочувственно.
— Вот что такое водка. Вот почему это русский напиток. Далее. Водка и, заметьте, только водка, действует именно так, как надо, если ее правильно пить.
— О, Анна, — вздохнула Мэй.
— Боже, как это печально, — сказала Энн.
— Мне кажется, в этом есть нечто героическое, — твердо произнес Ричард.
— Пить очень просто: напиток может быть не охлажденным — тогда лучше чувствуется вкус. Если охлаждать — то ни в коем случае не добавлять лед, а держать на льду бутылку. Поставленная на стол, она должна покрыться белой изморозью. Во всех случаях наливать в маленькие рюмки — у нас их называют стопки — и обильно закусывать каждую порцию. Еды должно быть много, и вполне существенной, даже жирной. Вот и все. Да, еще одно. Никак нельзя пить в одиночестве — это противно всему тому, что я только что назвала. Любое отклонение — нарушение традиции, искажение смысла, а потому приводит к тяжелым последствиям. Причем довольно быстро. Вот почему именно в России так часто спиваются. Ведь испытания на каждом шагу, каждый день. Возникает соблазн и водку пить соответственно. Трудно не поддаться желанию любую неприятность или сложность счесть испытанием. Человек устает. Вот в чем главная опасность.
— О! — сказали все трое. — О-о!
Мэй взяла на руки бордер-терьера, а стэффорд залез в кресло к Энн и устроился у нее на коленях. Обе англичанки прижали собак с себе и покачивали их, как младенцев.
— Did your father cuddle you, Anna? [123] — спросил неожиданно Ричард.
— Почему вы спросили об этом?
— Я не могу ответить. Не могу ответить сейчас.
— И я не могу. Сейчас.
Старшие дамы сделали вид, что ничего не слышали.
— Ну, — объявила Мэй, поднимаясь и отряхивая юбку от собачьей шерсти и крошек, — кажется, нам пора.
— Анна, — сказала Энн. — Я надеюсь, вы навестите меня после поездки. Интересно, как вам понравится Шотландия. Когда я была помоложе, мы часто там бывали. На охоте. Да, еще одно. Ричард вам передаст одну мою просьбу. Времени будет достаточно, он все объяснит. Прошу вас в ней не отказать.
Мы поблагодарили и в сопровождении хозяйки вышли к лестнице. Пока спускались, она махала нам сверху.
Во дворе конюшен Джулия, стоя у круглого фонтана, отдавала громогласные указания yard boys and girls [124]. Кто с метлой, кто с граблями, кто с ведром — чуть не бегом отправлялись они туда, куда указывала ее длинная рука, — невысокие, рыжеватые, как золотистое сено, голубоглазые, проворные. Начиналась вечерняя уборка. Мы подходили все ближе, и наконец Джулия и Мэй соединились: сперва слились их приветственные возгласы, а потом и сами они в страстном объятии. В конюшне, переходя от одного денника к другому, похлопывая по гладким шеям лошадей, они говорили на языке, в котором я не понимала ни слова. Столь же непонятные фразы вставлял иногда и Ричард. Казалось, никто не обращает на меня никакого внимания. Но стоило мне замедлить шаг и чуть отстать, как рядом со мной оказался Ричард. Вместе мы вышли во двор, к круглому фонтану. Журчала вода, опускалась вечерняя прохлада. Конюх провел по двору длинную гнедую кобылу. Мерно цокали копыта по камню. Где-то в вышине, невидимые, упоенно кричали стрижи.
— Можно я снова задам тот же вопрос? — сказал Ричард.
— Можно. И я отвечу — да. Но почему вы спросили?
— Мне показалось, что вы совершенно одиноки, Анна.
— Это не так. У меня есть мать, есть друзья в Москве. Да и отец еще жив, хотя уже очень немолод.
— Когда вы виделись с ним последний раз?
— Почти двадцать лет назад, Ричард. Если точно — семнадцать.
— Вы не можете это пережить, Анна. Это так очевидно. Почему вы не встретитесь с ним? Ведь пока он жив, еще не поздно. Сколько ему лет?
— Он родился в 1917 — в год русской революции. Я не могу с ним встретиться. И не могу себе простить, что не делаю этого. Но не сделаю никогда.
123
Ваш отец ласкал вас вот так, Анна? (точно перевести трудно: cuddle — значит и обнимать, и прижимать к себе, и ласкать…)