Я немедленно выкрикнул предупреждение, и Луис выстрелил в дерево. Голем потянул меня назад, за деревья, умело контролируя мои движения. Рукав его плаща задрался, и я смог заметить первые цифры номера, нанесенного на его руку. Он был выжившим узником концлагеря. Я заметил, что у него не могло быть и отпечатков пальцев. Кожа и плоть на пальцах, казалось, втянулись внутрь, создавая зазубренный по краям шрам на кончике каждого пальца. «Огонь, – мелькнуло у меня в мозгу. – Только огонь мог сделать с ним такое; огонь, который спалил все волосы на лице, огонь, который уничтожил рисунок на подушечках его пальцев».
– Как вы изготовили демона из глины? Вы обожгли его в духовке?
Когда мы подошли к его машине, он прижал меня к двери со стороны водительского места, вдавив мне в спину дуло пистолета, и устроился на сиденье.
– Запомните, мистер Паркер, – сказал он мне в спину. – Не мешайте мне работать.
И уехал.
Луис и Эйнджел появились из-за деревьев. Меня всего трясло, я все еще чувствовал две вмятины на том месте, где пистолет касался моего тела.
– И ты еще думаешь, что успел бы застрелить его до того, как он убьет меня? – спросил я, глядя вслед удаляющимся огням его машины.
Луис на минуту задумался.
– Наверно, нет. Полагаешь, он мог истечь кровью?
– Нет. Я думаю, что он бы спекся.
– И что теперь? – спросил Эйнджел.
– Идем есть, – хотя я не был уверен, насколько мой желудок способен принять пищу. Мы пошли обратно к дому.
– Ты определенно не в ладах с бесцветными людьми, – сказал Луис, приноравливаясь к моему шагу.
– Да, – сказал я, – похоже, что так.
Мы все услышали звук приближающейся машины почти одновременно. Она свернула во двор и въехала, не снижая скорости. Мы замерли в свете фар с расширенными глазами и нацеленными пистолетами. На сей раз водитель упустил момент и продолжал светить фарами, пока мы откатывались в стороны. Затем наступила тишина, дверца со стороны водителя открылась, и голос Рейчел Вулф произнес:
– О'кей, ребята, кофе больше не получите. Никогда.
После ужина Рейчел вышла, чтобы принять душ. Эйнджел прихлебывал свое пиво, сидя у окна, Луис за столом приканчивал бутылку вина. Это было «Флегстон совиньон» – белое, с какого-то нового винзавода в Кейптауне. Луис дважды в год получал два чемоданчика с набором разных вин и возил две бутылки с собой в багажнике. Они с Рейчел так долго ворковали вокруг этого вина, что мне стало казаться, будто один из них счастливая мать этой бутылки.
– Ты ведь частный сыщик? – наконец спросил Эйнджел. – Как получается, что у тебя нет собственной конторы?
– Я не могу себе этого позволить. Если я заведу офис, мне придется продать дом и спать на столе.
– Уж не такая большая потеря. У тебя и так почти ничего нет в этой развалюхе. Ты когда-нибудь боялся грабителей?
– Грабителей вообще или тех, что торчат на моей кухне в данный момент?
Он бросил на меня сердитый взгляд.
– Вообще.
– У меня нет ничего достойного кражи.
– Именно это я и имею в виду. Ты когда-нибудь задумывался о впечатлении, которое производит большое пустое пространство на тех, кто попал в беду? Тебе лучше заранее убедиться, что пришедший в твой дом поживиться не страдает агорафобией, если не собираешься потом разбираться с жалобой в суд.
– Ты что, один из устроителей местного Клуба грабителей три-ноль-два?
– Нет, всего лишь муха на стене. Одна из многих, судя по состоянию твоей кухни.
– На что ты намекаешь?
– На что я все время намекаю? Тебе нужна компания.
– Я подумывал о том, чтобы завести собаку.
– Это не совсем то, что я имел в виду, и тебе это известно. Как долго ты собираешься держать ее под рукой? Пока не помрешь? Знаешь, вас не похоронят бок о бок. Ты не сможешь дотронуться до нее под землей.
– Счастье стучится в дверь один раз, парень, – медленно растягивая слова, добавил Луис. – Оно не стучится дважды или трижды, не оставляет записку с просьбой перезвонить, когда соберешь свое дерьмо в одну кучу.
За нашими спинами раздался звук шагов босых ног. Рейчел остановилась в дверях, вытирая волосы. Луис бросил на меня взгляд, затем поднялся и опустил пустую бутылку в ведро.
– Мне пора в постель, – сказал он. Дойдя до дверей, он резко обернулся и бросил Эйнджелу:
– Тебе тоже.
Затем поцеловал Рейчел в щеку и направился к машине.
– А вы, детки, не засиживайтесь слишком долго и все такое, – улыбнулся Эйнджел и последовал за Луисом.
– Их свели вместе и сосватали двое вооруженных до зубов гомиков, – сказал я, когда с улицы донесся шум отъезжающей машины. – Будет что рассказать внукам.
Рейчел взглянула на меня, пытаясь определить, шучу я или нет. Честно говоря, я и сам не был уверен, а разбираться в своих ощущениях было некогда – она немедленно набросилась на меня:
– Ты нанял людей, чтобы следить за мной в Бостоне?
– Надо же, засекла?! – я был от нее в восторге, хотя, похоже, она моих восторгов не разделяла.
– Засекла. Потом выяснила по номеру машины, кто они такие, мальчики, которые меня посменно пасут. Один из них сопровождал меня до ворот твоего дома.
Чему удивляться: брат Рейчел был полицейским и погиб несколько лет назад. У нее до сих пор есть друзья в разных полицейских службах.
– Я опасался за тебя.
Она повысила голос:
– Я уже говорила тебе, что не хочу, чтобы ты считал себя обязанным защищать меня!
– Рейчел, – я старался говорить как можно мягче и убедительнее, – эти люди очень опасны. Я боялся и за Эйнджела, но у него, по крайней мере, есть пистолет. А что ты сможешь сделать, если они придут за тобой? Швырять в них тарелки?
– Ты должен был мне сказать! – она ударила кулаками по столу, и глаза ее гневно сверкнули.
– Если бы я сказал, ты бы не согласилась. Я люблю тебя, Рейчел, но ты такая упрямая, что готова сразиться даже с тем, кто тебе добра желает.
Ярость в ее глазах несколько поугасла, она сжала руку в кулачок и постукивала им по столу, пока не успокоилась окончательно.
– Как мы можем быть вместе, если ты все время боишься потерять меня? – мягко спросила она.
Я подумал о мертвецах с озера Святого Фройда, заполняющих улицы Портленда. Я думал о Джеймсе Джессопе и о силуэте, который разглядел рядом с ним, – Даме лета. Я видел ее и раньше: в вагоне метро, на улице у дома в Скарборо, а однажды – отражением в окне моей кухни, как будто она стояла у меня за спиной, но, когда я обернулся, никого не было. Когда я сидел в «Хумли» несколько дней назад, мне казалось, что примирение с прошлым возможно. Но это было до того, как голова Мики Шайна была насажена на верхушку дерева, до того, как Джеймс Джессоп появился из темноты леса и взял меня за руку. Могу ли я взять Рейчел в тот мир?
– Я не могу соперничать с мертвыми, – сказала она.
– Я и не прошу тебя соперничать с ними.
– Это не то, о чем можно просить.
Она села напротив меня, подперев голову руками, с выражением грусти и отстраненности на лице.
– Я пытаюсь, Рейчел.
– Я знаю, – сказала она. – Знаю, что ты пытаешься.
– Я люблю тебя и хочу быть с тобой.
– Как? – прошептала она, опуская голову. – По выходным в Бостоне или по выходным здесь?
– Как насчет всегда и только здесь?
Она подняла глаза, будто не была уверена в том, что только что услышала.
– Я вполне серьезно.
– Когда? Когда я состарюсь?
– Нет, будешь старше.
Она шутливо шлепнула меня, и я протянул руку, чтобы коснуться ее волос. Она улыбнулась.
– Мы поселимся здесь, – сказал я и почувствовал, как она кивнула. – И чем раньше, тем лучше. Обещаю тебе.
– Нам лучше... – сказала она так тихо, что мне показалось, будто я услышал ее мысли. Я обнял ее, чувствуя, что она хочет что-то добавить, но она молчала.
– Какую собаку ты хочешь завести? – спросила она, некоторое время спустя, когда ее тепло разлилось в воздухе вокруг меня.
Я улыбнулся, глядя на нее сверху вниз. Похоже, она слышала мой разговор с Эйнджелом и Луисом. Видимо, он для нее и затевался.
– Я пока не решил. Надеялся, что ты поможешь мне выбрать кого-нибудь в приюте.