Взятие рейхстага возлагалось на части 79-го стрелкового корпуса 3-й ударной армии. Пехотинцы, взаимодействуя с воинами других родов войск (сюда были подтянуты артиллерия, танки, самоходно-артиллерийские установки), упорно продвигались вперед. Часть орудий и минометов, в том числе и реактивные, были подняты на верхние этажи зданий, прилегающих к рейхстагу, чтобы оказать эффективную помощь наступающей пехоте.
За рейхстаг шла ожесточенная борьба. В то же время не прекращались боевые действия по разгрому берлинской группировки и на других участках. Преодолевая ожесточенное сопротивление врага, наша армия успешно форсировала на левом фланге Ландвер-канал и завязала бой на рубеже станции Весткройц, севернее вокзала Шарлоттенбург, северо-западнее станции Тиргартен. Стремительному продвижению танкистов способствовало то обстоятельство, что у Ландвер-канала части 12-го танкового корпуса с ходу овладели исправным мостом, который не успел взорвать противник.
В результате сложившейся обстановки несколько ослабленным оказался правый фланг армии, над которым нависла группировка гитлеровцев в Вестенде. Для усиления 219-й танковой бригады, наступавшей на этом участке, были направлены мотоциклисты под командованием майора Г. В. Дикуна. В оперативное подчинение генерала С. И. Богданова перешла 1-я Варшавская пехотная дивизия имени Т. Костюшко (командир генерал-майор В. М. Бевзюк).
2-я гвардейская танковая вела ожесточенные бои в юго-восточной части Шарлоттенбурга и в западной части Тиргартена и овладела районом спортивной площадки у железной дороги западнее ипподрома. Одновременно к юго-западной части Тиргартена в район южнее зоологического сада выдвигались части 8-й гвардейской армии. Таким образом, горловина между группировками противника, зажатыми в районах Тиргартена и Халензее, составляла уже несколько сот метров и постепенно сужалась.
Советские войска усиливали натиск по врагу. Немало подвигов совершили воины нашей армии.
…Уже три ранения получил рядовой Пивин. Но отважный воин не покинул поле боя. (Кстати, замечу, что в эти дни в медсанбатах оставались лишь только те, кто не мог ходить. Остальные правдами и неправдами возвращались в свои части, чтобы принять участие в окончательном штурме вражеской столицы.) Рядовой Пивин одним из первых достиг аллеи Победы. И здесь был ранен в четвертый раз. Превозмогая боль, гвардеец поднял вверх окровавленную руку и крикнул:
— Вперед, товарищи! Даешь Берлин! Вперед, гвардейцы!
И бойцы, воодушевленные подвигом товарища, пренебрегая опасностью, шли вперед.
…В ночь на 1 мая мы получили радостное сообщение: взят рейхстаг, над рейхстагом — Красное Знамя! Не было предела нашему ликованию. Тотчас по всем каналам решили известить об этом войска армии, которые, наступая в кварталах Шарлоттенбурга и в Тиргартене, делали последние шаги к победе.
Вот что пишет о последнем бое в Берлине командир танкового орудия старший сержант В. Мищенко:
«…Бой, словно морской прибой, то утихал, то вспыхивал с новой яростью и ожесточением. Высокие скелеты разрушенных зданий были освещены заревом пожаров. Глухо рвались снаряды, с воем проносились мины.
Впереди лежал Тиргартен. Сюда стремились наши танки. Но перед парком раскинулись кварталы улиц и их надо было взять. В момент, когда стрельба особенно усилилась, механик-водитель Игнатий Кирсанов обратился к своим товарищам:
— Берлин сегодня возьмем! Чует мое сердце, что возьмем!
…Я заметил, как из одного окна посыпался целый сноп светящихся точек. Это вражеский пулеметчик начал обстреливать наших автоматчиков, пересекавших улицу. Я крикнул Кирсанову:
— Давай танк метров на шесть вперед, под сломанное дерево!
Кирсанов быстро включил мотор, и через несколько секунд мы были у дерева, откуда удобнее всего было уничтожить огневую точку противника.
Так с боями мы продвинулись за ночь квартала на четыре. На востоке начали пробиваться бледные полоски света. Впереди темнели аллеи Тиргартена. Наш танк готовился преодолеть последние метры. В это время была принята короткая радиограмма: «Немцы капитулируют, прекратить огонь». Когда об этом сообщили экипажу, наступило молчание. Каждый из нас думал о своем. Первым заговорил Кирсанов.