Я впервые видел подполковника Новикова в боевой обстановке. Вел он себя сдержанно, спокойно и рассудительно оценивал обстановку и в соответствии с этим направлял усилия партийно-политического аппарата. Мужественным офицером, человеком, отлично знающим свое дело, показался и командир бригады полковник Н. П. Охман. Он пользовался большим авторитетом у личного состава. Солдаты и офицеры с искренним уважением называли его «наш комбриг», «наш полковник». А когда Николаю Петровичу присвоили воинское звание «генерал-майор», они, комментируя это событие, ЕЮ без гордости произносили — «наш солдатский генерал». Таково было признание подчиненными командирских и человеческих качеств комбрига, всегда и во всем сочетающего требовательность с постоянным вниманием, чуткостью к тем, кто нес основную тяжесть в бою…
Возвращались в политотдел армии после обеда. Километрах в десяти от реки встретили колонны подразделений 33-й мотострелковой бригады полковника П. З. Шамардина. Двигавшийся с головным батальоном начальник политотдела бригады подполковник И. О. Марусич, увидев меня, остановил машину и доложил:
— Бригада следует к Бзуре, имея задачу во взаимодействии с 34-й мотострелковой бригадой форсировать реку в районе Стары и расширить плацдарм в северном направлении. К 18.00 бригада должна создать саперам условия для строительства мостовой переправы нашему корпусу.
Я рассказал о положении в 34-й мотострелковой, дал несколько советов по организации форсирования реки, в частности, порекомендовал изучить у соседей опыт переправы по льду артиллерии.
— Бригада приказ выполнит, — заверил меня Марусич.
О подполковнике Марусиче хочется рассказать подробнее. С месяц назад, проверяя состояние партийно-политической работы в бригаде, я обстоятельно беседовал с ним, видел в деле, интересовался его биографией, отзывами о нем начальников и подчиненных. В частности, начальник политотдела 12-го танкового корпуса полковник И. Н. Плотников характеризовал подполковника Марусича как опытного, принципиального, умного и рассудительного человека, умеющего быстро ориентироваться в обстановке. Иван Николаевич еще говорил, что у Марусича не все ладно со здоровьем: сказывалась контузия в августе 1941 года. Иногда на день-два он выходит из строя. Но времени даром не теряет: готовится к докладам, лекциям, а став на ноги, успешно руководит работой политотдела бригады.
Поскольку Иван Онуфриевич врачам не показывался, на свою болезнь никому не жаловался, не афишировал ее, старался как можно реже о ней вспоминать, мы не обращали на это особого внимания, смирились с таким положением вещей. Скидок подполковнику Марусичу никто не делал, да он их и не просил. Работал он самоотверженно, с чувством высокой ответственности выполнял свой долг. В последние месяцы, а это были месяцы боевых действий, к его боевым наградам прибавились ордена Отечественной войны I и II степени. Так и воевал этот отважный человек.
После войны Марусич вел нелегкое сражение со своим недугом. Надолго приковала его к себе больничная койка. А когда здоровье улучшалось, Иван Онуфриевич продолжал трудиться. Он оставался на трудовом посту до тех пор, пока билось в груди пламенное сердце коммуниста.
На обратном пути в небольшом селе севернее Жирардува мы увидели штабные автомашины 9-го танкового корпуса. Остановились. Выяснилось, что здесь находится оперативная группа корпуса, возглавляемая генерал-майором Н. Д. Веденеевым. Я направился к его машине. Он как раз вел переговоры по рации с командиром 47-й танковой бригады, действующей в качестве передового отряда на сохачевском направлении, полковником Н. В. Копыловым. Говорил резко, отрывисто. Видно было, что комкор недоволен действиями бригады. Под конец он строго указал на упущения в организации разведки.
— Что случилось, Николай Денисович? — поинтересовался я.
— Вырвавшийся ночью вперед головной батальон капитана Карабана противник отрезал от главных сил бригады. Погиб замечательный комбат. Копылов после первых успехов, похоже, стал зарываться. Посудите сами, он сейчас толком не может ответить, что за противник перед фронтом и на флангах бригады…
Веденеев нервно прохаживался вдоль машины и продолжал говорить. Но теперь в его голосе слышались и другие нотки.
— Храбрый, решительный в бою, но порой горяч, опрометчив, его приходится сдерживать. Трудно бывает с ним Телехову, а сейчас и Плотникову нелегко…