— Они нужны нам живыми, товарищ Авдонин. От этого будет зависеть ход всей операции по поиску и ликвидации группы гауптмана Шустера.
— Ну, а все-таки? Вдруг пронюхают, что мы не фрицы, и в кусты…
— Тогда по следу. И чтоб ни один не ушел.
Сержанту оставалось выяснить последнее.
— Они к нам как… в какой форме пожалуют? В чьих мундирах?
— Скорее всего в наших. С целью маскировки… Одним словом, ушки держите на макушке. Да и рот без нужды не открывайте. Вы, Опара, вообще… Для вас молчание — золото.
— А як же, товарищ капитан? Можно мне хоть «хальт» крикнуть. У меня це получится.
— Ну, «хальт» еще можно… И то только раз, — предупредил капитан.
По тропе они шагали друг за другом, как и положено в наряде. Впереди шел Опара. Он уже бывал на Озерной и знал, что в километре от поляны находится болото. Переправиться через него было немыслимо, и пограничники сколотили настил из бревен, приладили перильца, чтоб в темноте не сорваться в бочаг. Дальше тропа взбиралась на холм, поросший молодым сосняком, и, выпрямившись словно стрела, устремлялась к опушке.
Ефрейтор на ходу прикидывал, как они будут сопровождать германских парашютистов, в каком месте, если те заподозрят что-то неладное, возможен побег. Лично он рискнул бы показать своим конвоирам пятки в двух местах — на подступах к болоту, где по обе стороны Озерной густые кустарники, и на спуске с холма, в сосняке, — а на остальных участках тропы мгновенно скрыться с глаз невозможно. Значит, особенно собранным надо быть у холма и перед болотом, внушал себе Опара. В сущности, в нем жила давнишняя привычка — заранее все рассчитывать и прикидывать. Научился этому еще до войны во время службы на границе. Правда, за год службы ни одна из предварительных прикидок ему так и не пригодилась. Можно было подумать, что лазутчики просто не осмеливаются переходить границу на том участке, который охранял Опара. Возможно, и здесь, в лесу, вообще в эту ночь ничего не случится.
Бронзовые стволы сосен уже потонули в сумраке, и только их высокие кроны все еще проступали на фоне потускневшего, с редкими, пугливо мерцающими звездами неба. Там, наверху, погуливал ветерок, внизу же было тихо. Тропу Опара не столько видел, сколько угадывал, и ногу старался ставить плотно и мягко, чтобы ненароком не поддеть словно железные прутья корневищ, выпирающие из земли. И все же башмаки, которые были не по ноге, нет-нет да и подводили его. В одном месте ефрейтор так мощно зацепил распластавшийся по земле корень, что едва устоял на ногах и, не выдержав, чертыхнулся. «Осторожнее, товарищ ефрейтор, — услышал он недовольный шепот старшего, — и потише».
Спешить нужды не было, в срок, установленный начальником заставы, они укладывались. Там, у озер, еще никого не должно быть — характерного, подвывающего гула двухмоторного «юнкерса» над лесом они пока не слышали. Вероятнее всего, «гости» прибудут за полночь, ближе к рассвету.
Гул, высокий и вначале почти неуловимый, невнятный, донесся до слуха, едва пограничники расположились на стыке тропы и проселочной дороги. Он постепенно нарастал, наплывая из-за озер, как раз оттуда, откуда и следовало его ожидать.
— О це они, — тихо проговорил Опара, напряженно вслушиваясь. — Точно, товарищ сержант, це они, — повторил он уже с большей уверенностью. — Як есть на нас летят…
— Слышу! — коротко отозвался Авдонин.
Они лежали в высокой некошеной траве и, приподняв головы и затаив дыхание, всматривались и вслушивались. По звуку, растекавшемуся над лесом, определили, что самолет, если только он не изменит курса, пройдет как раз над проселком и его можно будет разглядеть. Но уверенно нараставший гул вдруг стал удаляться в сторону и куда-то за озера. Пограничники переглянулись. Опара не рискнул больше беспокоить сержанта, так как мог схлопотать замечание за отвлекающие вопросы. Да сержант еще и сам толком не знал, что же с самолетом: сбросил парашютистов и ушел на запад или еще вернется? Пока Авдонин строил различные предположения, прежний звук возник снова. Теперь он плыл очень низко.
— Зашел со стороны Круглого озера, — определил сержант, чувствуя, что Опара дожидается его авторитетного заключения. — Опустился на малую высоту.
Над Круглым, свинцово темневшим слева от дороги, возникла словно привидение огромная черная птица. Ее скорость на низкой высоте казалась невероятной. Самолет пронесся над озером, затем с той же стремительностью пересек соседнее, Долгое, и круто взмыл в небо. После нового разворота он пошел уже не над озерами, а вдоль опушки.