Любовь Ильинична без долгих колебаний решила, в чем ее предназначение, как ей надо поступить: быстренько собрать свой дорожный чемоданчик и в путь. Не может быть, что пограничники не будут ей рады. Разве им не интересно побольше узнать о родном крае Александра Завидова, о том, как живут и трудятся калининцы, какой отклик в их сердцах вызвала весть о подвиге своего земляка, о желании многих юношей Калининской области служить на заставе его имени.
Из этой поездки Любовь Ильинична возвратилась переполненная впечатлениями. Сразу же пошла в школы, производственно-технические училища, на предприятия, подробно рассказывала о том, как Завидов в конце войны стал пограничником, как участвовал в восстановлении западной границы, как в одну из зимних ночей вступил в бой с многочисленной бандой, прорвавшейся в наш тыл.
Прошел год, и Раевская опять собралась на заставу. Теперь она поехала туда не одна — калининцы отправили служить на границу своих первых посланцев.
С той поры так и повелось. Что ни год, то новые земляки Завидова отправлялись служить на заставу его имени. И с тем же постоянством навещала пограничников Любовь Ильинична. А в Торжке, Калинине, Старице, селе Высоком появились улицы, увековечившие память героя. В средних школах пионерские отряды и дружины боролись за право называться его именем. Нити, связывавшие калининцев с границей, становились все прочнее, крепче. Когда Любовь Ильинична опять собиралась в дорогу, ее буквально засыпали просьбами и поручениями: родители ребят, служивших на заставе, приносили письма и посылки, школьники — разнообразные сувениры, изготовленные собственными руками.
Многим родителям Любовь Ильинична звонила сама. Позвонила, к примеру, в село Высокое Валентину Петровичу Смирнову, сообщила: «Еду к вашему сыну Сереже, может, что-нибудь ему передать?» Валентин Петрович примчался в тот же день. В долгой беседе о Сереже вспомнили и о том, как еще в школе, услышав рассказ Любови Ильиничны о Завидове, он загорелся желанием стать пограничником, как старался, чтобы мечта его осуществилась.
Получив аттестат зрелости, Сережа сразу же поступил на курсы шоферов, окончил их, успел и практики поднабраться. А на заставе его профессия пригодилась. Юркий, вездесущий «уазик», совсем недавно расставшийся со своим хозяином, словно бы только и дожидался его.
— Может, Сережа на своем «уазике» еще и на станцию за мной приедет, — предположила Любовь Ильинична.
С Сергеем Смирновым служил и давнишний подопечный Любови Ильиничны — Александр Солонкин. Она заприметила его еще в школе — тогда бойкого и пытливого мальчишку. Когда, окончив школу, Солонкин поступил в профессионально-техническое училище, комсомольцы избрали его своим вожаком. Уже в этой, новой для него роли Солонкин как-то разыскал Раевскую и попросил выступить перед призывниками — многим ребятам скоро в армию, так что рассказ о границе будет как нельзя более кстати. Любовь Ильинична выступила. Да так с того вечера и не порывала связей со своими новыми друзьями. Ну, как тут Любови Ильиничне ехать к Саше Солонкину с пустыми руками? Позвонила его матери, та в тот же день приехала, привезла посылочку, письмо, наказала кое-что передать и устно. И опять — долгий задушевный разговор, не ограниченный временем.
Так и шли очередные сборы. Когда же все было сложено и упаковано, оставалось лишь одно — всеми мыслями сосредоточиться на предстоящей дороге.
Любовь Ильинична молча подошла к предвечернему окну. Там, за стеклами, кружились, опадая с кленов, последние желтые листья, лениво покачивались на легком ветру оголившиеся ветви берез и тополей. К концу октября заметно похолодало, и она зябко куталась в накинутый на плечи пуховый платок, согреваясь, потирала руки. Руки у нее были сухонькие, морщинистые, но они еще сохраняли былую подвижность и ни минуты не мирились с покоем. Конечно, годы брали свое, их власть, что и говорить, ощущалась все сильнее и сильнее, однако сдаваться им просто так Любовь Ильинична не собиралась. Что из того, что вот уже и девятый десяток разменен. Жизнь по-прежнему ей интересна, забот хватает, в том числе и важных, можно даже сказать — государственных. Оторвать ее от них ничто не в силах, даже нынешний возраст, деликатно именуемый преклонным.
2