— Мама заставы! — невольно сорвалось с губ рядового Смирнова.
— Да, Любовь Ильинична Раевская… — сказал старший лейтенант и спросил: — Теперь вам ясно, зачем позвал и какое дело вам предстоит?
— Встретить Любовь Ильиничну? — не скрывая радости, спросил Солонкин. — Когда же?
— Сегодня, и притом очень скоро. — Павлов взглянул на часы. — На сборы у вас осталось только полчаса. Вы, Смирнов, поведете «уазик». Машину на обратном пути не гнать, резко не тормозить, одним словом, доставить нашу гостью с полным комфортом.
— Слушаюсь!
— Будьте осторожны и внимательны, — продолжал напутствовать старший лейтенант. — Дороги тут сами знаете какие…
Да, по этим дорогам с ветерком не прокатишься. Места в тылу заставы низкие, болотистые. В сильные дожди — весной и осенью — река, разливаясь, затопляет прибрежье на многие километры. За болотом — пески, податливые, зыбучие, там вся дорога — в колдобинах. И как ее ни штопай, ни ровняй, остается прежней. Когда в позапрошлом году новобранец Сергей Смирнов впервые повел по ней «уазик», растерялся даже: в одном месте увяз, в другом его неожиданно развернуло… Да, это тебе не по асфальту ездить, где на прямой иногда можно и расслабиться — автомобиль никуда не свернет. Здесь же цепко держи баранку обеими руками, машина на такой дороге словно норовистый копь. А ездить надо и в дождь, и в пургу, и в туман, и в темень, да в такую, что ее никаким дальним светом фар не прошибешь. Да еще как ездить! Если тревога — с максимально возможной скоростью. К тому же каждая тревога, как успел заметить Смирнов, почему-то выбирает для себя самую наисквернейшую погоду.
Сейчас стоит глубокая осень, часто хлещут дожди и, конечно же, путешествие, даже в таком надежном автомобиле, каким зарекомендовал себя на границе «уазик», не может быть легким.
— Дорога трудная, но вы уж постарайтесь, — закапчивает старший лейтенант.
— Постараюсь, — серьезно обещает Смирнов.
Солонкин и Смирнов выходят.
— Надо готовиться к отчету, — улыбаясь, обращается к замполиту Павлов. — Перед Любовью Ильиничной ответ придется держать за всю заставу. Непременно спросит, как тут у нас дела.
— Да нам вроде бы есть о чем рассказать, — отвечает замполит лейтенант Ведерников.
Он имеет в виду самые свежие и убедительные итоги — результаты только что прошедшей инспекторской проверки. Застава снова, в который раз, подтвердила звание отличной. Начальник пограничных войск наградил ее Почетной грамотой. Прислал грамоту и Торжокский городской комитет комсомола. «За шестнадцать лет, — свидетельствует грамота, — на заставу направлено 67 лучших представителей калининской молодежи. Они с честью пронесли эстафету Завидова, а возвратившись на свои предприятия, в учреждения, колхозы и совхозы, показывают образцы коммунистического отношения к труду».
…Рядовой Смирнов вел машину. Моросил дождь — мелкий, надоедливый, осенний. Колеса то расплескивали грязные лужи, то увязали в сыром, податливом песке. Он знал эту дорогу до каждой рытвинки и успевал вовремя тормознуть, крутнуть послушную ему баранку, прибавить или сбросить газ.
В пути думалось о событиях последних двух лет жизни, о границе. Ведь скоро уже и расставаться — еще пара месяцев, и домой. Так что можно кое-что и подытожить. Оправдал ли надежды земляков? Не подвел ли Любовь Ильиничну? Это же по ее совету он вызвался тогда служить на заставе земляка-героя. Ну, и как служил? Что дал заставе, границе?
Начало было, откровенно говоря, не блестящим. Для такого дела оказалась слишком жидковата его мускулатура. Его физические возможности не соответствовали высоким служебным нагрузкам. Бывало, терялся, но второгодки утешали: ничего, мол, втянешься. Побольше бегай, почаще подтягивайся на перекладине, прыгай через «коня», уплетай за обе щеки гречневую кашу. И действительно, сил и ловкости стало не меньше, чем у других. Спортом Сергей увлекся так, что не пропускал ни одних соревнований. Сперва у себя на заставе, затем — в отряде. Очень полюбилось ему военное троеборье. До первого места, правда, не дотянул, а вот третье занимал, и не однажды.
Служба тоже нормально пошла. Развозил по участку пограннаряды, срочно выбрасывал то на фланги, то в тыл тревожные и поисковые группы, принимал личное участие в преследовании нарушителей. Доводилось и задерживать — правда, не настоящих, а учебных. Тревоги бывали частенько. Со временем стал ходить на границу старшим наряда. На втором году службы грудь украсили знаки солдатской доблести: «Отличник погранвойск», «Отличник Советской Армии».