Вожак часто оглядывался. Вроде бы никто за ними не гнался, не ломал, как они, на бегу сучья — вокруг властвовала тишина.
— Стой!
Это сказал сам Мухтар. Он увидел перед собой открытую поляну и подумал, что идти туда без предварительной разведки опасно.
Опасения его были не напрасны. На поляне совсем некстати оказался какой-то мужчина. Он ни за чем не наблюдал, никого не высматривал. Вероятно, у него там был огород, и мужчина, постояв, нагнулся и стал копаться в земле. Он проявлял редчайшее трудолюбие, работал, не разгибая спины. Может быть, и не заметит? В самом деле, на кой черт ему какие-то прохожие! Пусть, мол, бредут себе своей дорогой. Не знал их и знать не хочу… А если все же заметит? На свой аршин не меряй. Особенно этих, принявших новую власть.
Мухтар не знал главного: мужчина только делал вид, что трудится. На самом же деле он находился на посту. Вчера к нему приезжал пограничник, сам Тулашвили. Зашел в дом, поднялся в комнату для гостей. Озабоченный. Усталый. Не шутил, как прежде, даже от чая отказался.
— Ризали, — сказал он, — к нам из-за кордона прорвались нарушители. Далеко они уйти не могли — район блокирован нашими заслонами. Но выследить их в этих непролазных зарослях, сам понимаешь, нелегко. Ты мог бы помочь нам, Ризали. У тебя на выходе из ущелья есть огород. Думаю, найдешь себе там дело, а? Конец лета, пора и картофель понемножку копать. Как, верно соображаю?
— Конечно, верно, Вахтанг Иосифович! — сказал в ответ Ризали Габаидзе, колхозный сторож. — Соображать будем взаимно: вы в нашем деле, мы — в вашем. А глаза у меня еще зоркие…
Ризали отыскал лопату, наострил цалды. Авось и топорик ему пригодится. Другого оружия в доме не было. Да и зачем оно ему! Ведь стрелять не придется. Задача Ризали скромная: появятся чужие люди — доложить на заставу. Вот и все.
Время шло, а Ризали никого и ничего не замечал. Там же, на поляне, позавтракал, там и пообедал. Развел костер, испек в жаркой золе несколько картофелин. Отлучаться нельзя было ни на минуту. Как с поста. Это он знал.
Перед вечером, бросив лопату, обошел всю поляну. Делал вид, что собирает хворост. Срубил несколько сухих веток — просто так, для отвода глаз. Порой ему казалось, что за ним наблюдают… Кустарник густой, в нем не то что человеку — слону можно спрятаться. Как-то невольно, и чем дальше, тем чаще, он оборачивался к этим кустам. В сумеречной, сгущающейся дымке они настораживали.
В горах вечереет быстро. Темень заливает тесное ущелье, растекается по крутым склонам, серым облаком обволакивает вершины. Легкий, еле слышный шелест нет-нет да и пробежит по кустарнику.
«Пожалуй, время менять позицию, — подумал Ризали. — Отсюда же я скоро ничего не увижу».
Он спустился ближе к кустарнику. Впервые за весь день в душу прокрался холодок. В другое время лазал по этим кручам даже среди ночи. А вот сейчас что-то ему не по себе. Нехорошо, Ризали, нехорошо. Кого боишься? Кому ты тут нужен? Кто станет связываться с таким стариком?
Ризали сам себе не понравился из-за встревоживших его мыслей. Однако они ни на минуту не оставляли его теперь в покое.
Не подозревал, конечно, он, что люди, перешедшие границу, совсем рядом. Мухтар запретил своим спутникам высовываться из кустарника. Поздно вечером он все же решил сам отправиться на поляну, чтобы потолковать со стариком.
Ризали, увидев приближающегося незнакомца, вскочил на ноги и схватился за цалды.
— Гамарджоба, — сказал тот вполголоса.
— Ты… Ты кто такой?
Ризали отступил на шаг.
— Не бойся, не убью и не ограблю. А эту штуковину брось, — и он показал рукой на цалды. — Тебе она все одно не поможет. У меня имеется игрушка получше…
«Это он, — догадался Ризали Габаидзе. — Тот, кого ищут. Но почему один?»
— Зачем ты меня пугаешь? — спросил Ризали, подумав совсем о другом. — Какая еще у тебя игрушка?
Незнакомец шагнул вперед.
— Ты когда-нибудь это видел? — он потряс перед лицом Габаидзе маузером. — Бьет без промаха. Так что не доводи до греха, понял?
«Надо бежать, — думал в это время Ризали. — С первого выстрела не убьет, зато себя выдаст. Пограничники услышат».
Он внезапно рванул с места и помчался, как молодой, норовистый скакун. Выстрела не было. Даже оклика. Остолбенел от неожиданности, что ли? Или пустится вдогонку?
Но чужак не погнался. На миг оглянувшись, Ризали различил в темени его плотную приземистую фигуру. Она, как показалось ему, не сдвинулась с места. И вдруг перед глазами все запрыгало, закувыркалось — кто-то подставил Ризали ногу. Падая, он не ушибся, у него ничто не болело, но сверху на него вдруг навалилась какая-то тяжесть. Попробовал подняться и не смог. Чьи-то руки очень крепко держали его.