Позже станет известно, как и где он тренировался, как собирался действовать по ту сторону рубежа, почему избрал именно такой способ перехода границы.
…С утра и до вечера в Брестской крепости и за ее пределами — на берегах Буга — шло народное гулянье. Он затерялся среди нарядных и торжественно настроенных людей, делая вид, что все происходящее его столь же волнует и интересует. Но голова была занята совсем иным. Он то и дело украдкой поглядывал на несущийся рядом поток, прикидывал, сколько времени потребуется, чтобы проплыть намеченный им участок реки и скрытно выйти из воды по ту сторону границы. Вода была еще очень холодна. Но он закален, тренирован. Все у него продумано. Маршрут выбран после долгих размышлений. Граница с дружественной страной, полагал он, охраняется не столь бдительно. От кого ее тут охранять? От верного и надежного друга? Этот вывод и был его главной ошибкой. Хорошие соседи стерегут свои дома совместно, присмотр у них общий, стало быть, двойной.
Временами он приостанавливался, как бы любуясь живописными окрестностями, а на самом деле сверяясь с местными ориентирами. Повсюду зеленели рощи, изумрудными коврами были покрыты холмы, мягко шелестели молодой листвой деревья. Наконец-то краски начали тускнеть, спустилась вечерняя тьма.
А вот и место, где берега реки особенно круты и обрывисты. Пора. Осторожно, так, чтобы не обратить на себя внимание, он уединился, скрылся в кустах. Снял с себя легкую спортивную куртку, остался лишь в трикотажной тенниске и шерстяных рейтузах, плотно облегавших тело. Стремительно бежали секунды. Приближение расчетного времени он ощущал почти физически. Смотреть на часы не придется, ибо точно в двадцать один ноль-ноль и над крепостью, и над городом повиснут разноцветные гроздья праздничного салюта. Тогда всем этим людям, охваченным ликованием, будет и вовсе не до него. Останется лишь укрыть в кустах вещички, чтоб свободнее было плыть, и шагнуть в реку.
За те четверть часа, пока гремели орудийные залпы салюта, он успел проплыть приличное расстояние. Помогало течение. Оно несло его с той же легкостью, с какой уносило за собой все, что оказывалось в его власти. Правда, к началу мая река заметно поутихла, но ее весенний разгул еще давал себя знать. За поворотом, где течение устремилось к близкой уже границе, он неожиданно увидел перед собой деревянный, с легкими перилами мост и солдата на нем. Часовой? Вот так ситуация! Ни этот мост, ни пограничник не входили в его предварительные расчеты. Ежели бы разглядел их раньше, еще можно было бы как-то сманеврировать или даже дать задний ход. Но теперь это исключалось. Может быть, пограничник не заметит. Паводок чего только не несет в своих стремительных водах: подмытые деревья, бревна, доски…
…Миновать мост, кажется, удалось. Но что это? По дощатому настилу дробно простучали тяжелые сапоги. Солдат что-то кричит. Видно, требует повернуть к берегу. Вслед за окриком — очередь из автомата. Ничего — она упреждающая, неприцельная…
Когда подъехал «уазик» с солдатами, часовой доложил Чубенко:
— Товарищ прапорщик! Нарушитель ушел по течению…
— Тревожная группа, за мной! — не теряя ни секунды, скомандовал прапорщик.
Оценивать обстановку ему пришлось на ходу. От моста до линии границы было еще несколько сот метров. Много ли времени потребуется опытному пловцу? Да и течение на него работает.
Перебежав мост, прапорщик кубарем скатился с высокой насыпи. За ним, осыпая песок и щебень, съехали остальные, спрыгнул Малыш. Все сразу поняли, как нелегко будет бежать по берегу. Паводок и тут потрудился в свое удовольствие. Чего только не наворочено у воды!
Пограничники бежали, то скользя на мокрых корневищах, то увязая в иле. Упругие ветки прибрежного ивняка наотмашь хлестали по их разгоряченным лицам. Чубенко и ефрейтор Савлук, оторвавшись от основной группы, все же сумели опередить пловца, хотя совершенно запыхались и взмокли. Теперь оставалось, пожалуй, самое трудное и сложное: задержать его. На последних метрах, но задержать. Собственными руками схватить подлеца. Не доставлять же лишних хлопот своим друзьям, польским пограничникам. Они его и изловят, и вернут обратно, однако мы-то на что? Зачем здесь поставлены?