– Это правильно, в обиду себя не давайте! Ну, если что… Мне говорите.
Ребята старшей группы учились во вторую смену. Возвратились в детский дом только вечером. Мальчишеский этаж зазвенел голосами, топотом ног, грохотом передвигаемых табуреток. В числе первых появился и Филька Жмыхов. Бросил на кровать брезентовую сумку с книгами. Алесь стоял у тумбочки. Филька был на голову выше его.
Приглаживая ёжик густых русых волос, оценочно проколол Алеся быстрым взглядом гвоздистых серых глаз.
– Ну, здорово, что ли! С прибытием!
– Здравствуйте! Спасибо.
«Вежливый какой, маменькин сынок!»
– Я, Филипп Жмыхов… Между нами – просто Филя.
Чуть дрогнули насмешливые губы Алеся: «Простофиля – вот тебе и кличка!» Он ждал, что Филька протянет руку: как-никак заговорил первым – положение обязывает. Но Филька и не думал этого делать. Он плюхнулся спиной на кровать, сладко потянулся, довольный собой и окружающим миром.
– А тебя как дразнят?
– Моё имя Алесь… Алесь Штефлов.
– Имя-то какое-то девчоночье, – фыркнул Филька, – ты, видать, нерусский?
– Не совсем, – случалось, Алесь объяснял происхождение и имени, и фамилии, но тут решил воздержаться. – Я белорусский.
– Как-как? – прищурился Филька, соображая. – А-а, из Белоруссии, значит? Это хорошо! Это всё равно что русский: не фриц, не чучмек, не чурка. Ладно, слушай сюда, – Филька заложил руки за голову. – До тебя здесь спал Валерка-заморыш. Он был моим ординарцем. Знашь, кто такой ординарец?
Алесь где-то слышал. Кажется, в фильме «Чапаев» ординарцем был Петька, который выполнял поручения командира. Понятная обязанность. Но на всякий случай Алесь ответил:
– Не знаю.
– Щас объясню, будь спок! – начал поучать Филька. – Ординарец – это такое лицо при командире. Он чистит ему одёжу, обутки. Заправляет койку. Ходит в столовку за шамовкой. Ну, в общем, делает всё по нужде командира. Я назначаю тебя ординарцем!
– А вы, что ли, командир?
В голосе Алеся Филька уловил прыгающую смешинку.
– Кто я – тебе разобъяснят наши пацаны, – сказал тот тоном, который давал понять всю высоту его положения в детском доме и отсекал желание хорохориться: ты человек новенький, маленький и имеешь только одно право – угождать всем, и прежде всего – ему, Фильке.
К разговору уже прислушивались притихшие ближние и дальние соседи по кроватям. Назревал спектакль. Филька был изобретательным постановщиком: с Валеркой-заморышем такое вытворял! Может, Валерка от этого и деранул в бега: не из детдома, от Фильки.
Внутренне напрягаясь, Алесь сел на свою кровать: стойка на ногах уже показывала какую-то подчинённость. Филька словно этого и ждал. Его ноги в грязных ботинках моментом оказались на коленях Алеся.
– Давай-ка, брат-ординарец, снимай мои копыта! Это на первый раз, для знакомства, – Филька сделал сердитую повелевающую гримасу.
Алесь спиной видел, как на цыпочках подшагивают к нему обитатели комнаты – полюбоваться его унижением. Поддайся Фильке – и каждый из них станет помыкателем, даже самый тщедушный, но окрыляемый всеобщим мальчишеским презрением. «Если тебе не хватает силы победить, то пусть достанет воли не покориться», – так учил дядя Карел. Резким движением Алесь сбросил тяжелые ноги Фильки со своих колен и встал.
– Ухаживать за собой вы будете сами: снимать обувь, заправлять кровать и выполнять другие потребности личного туалета! Если вам необходима помощь, то попросите о ней!
Такой взрослой, а главное – правильной речи от какого-то пацана Филька никогда не слышал, и более того – не ожидал отказа и не знал, какими словами ответными пришибить его. Жгли язык только матерные. Так почему-то бывает всегда, когда разгорается злоба. Именно не привычные пацанские выражения, а фразы, которыми в книгах и кино говорят культурные люди, и раздразнили Фильку. «Воспитанный… Цветочки на тумбу пристроил! В санаторий приехал!» Он резко вскочил, обеими руками сгрёб Алеся за воротник рубашки с намерением потрясти, показать, кто тут хозяин положения.
– Ты-ы-ы шкет!
От сильного толчка в плечо Филька качнулся в сторону тумбочки, больно ткнулся в нее рукой – аж в локте заломило! Тумба и помогла устоять на ногах. Букетик цветов опрокинулся. Пол-литровая банка, стукнувшись об пол, покатилась, звеня стеклянными боками. Филька недоумённо повернулся в ту сторону, откуда последовал толчок. Перед ним стояла девочка почти одного с ним роста. Белолицая, с белыми кудрявыми волосами. Алые губы сердечком. Она даже показалась знакомой! Где-то видел… Кажется, на какой-то картине или открытке. Вот только в сощуре карих, так вроде бы не подходящих к лицу глаз – пламя. Если бы это был пацан или даже какой другой взрослый мужик, Филька врезал бы, не задумываясь о последствиях – такой жар бросился в голову! Но с девчонками он никогда не дрался.