– Хорошо. Я… я стала спокойнее.
– приступай к миссии наблюдай изучай сотрудничай
– Могу ли я спросить?
– это странный вопрос разумеется ты можешь
– Насколько обоснованна тревога людей?
Пауза. Тишина. Пространство рвется и восстанавливается, пульсирует в ожидании сигнала, но сигнала все нет.
– Мать?
– решение принято два против одного значит есть вероятность опасности
– Но цивилизации почти всегда гибнут, не достигая пятого уровня!
– последовательность внушает тревогу
– Я поняла, мать. – Она кивнула.
– для человечества характерны сомнения и это то что мы считаем достоинством
– Я выполню свою миссию с достоинством и старанием.
– мы будем ждать твоего возвращения
Пауза.
– корабль подвергнется деструкции после твоей высадки в орбитальном порте людей
– Хорошо.
– мы рассчитываем на успешную работу и ожидаем тебя с любовью
Сеанс связи заканчивался. Но у нее еще оставались вопросы.
Вопрос.
– Мать, мне нужно имя среди людей!
– они могут называть тебя любым именем
– Это право и обязанность матери, дать имя.
Пауза.
Она задумалась, вправе ли была так говорить. И понятен ли смысл ее слов Второй-на-Ракс.
– твое имя для людей чужая.
– Спасибо, мать. Я – Чужая…
Слова замерцали в ней, складываясь, перетекая одно в другое.
– Я Алина или Ксения?
– что это значит
– Оба имени значат «чужая» на древних языках Земли. Имена людей не переводятся. Я могу быть Алиной или Ксенией, все это значит «чужая».
– решать тебе ракс всегда ракс
– Ракс всегда Ракс, мать.
Вот теперь связь окончательно прервалась.
Чужая смотрела на экран. Крошечный диск Земли, на которую ей не суждено никогда ступить, приближался.
Воздух в камере стал теплее и чуть более затхлым. Система жизнеобеспечения на прыжковом корабле присутствовала чисто номинально. Но женщину это не беспокоило. Ее организм должен выдержать перелет.
Она справится.
Она Ракс. И она – Третья-вовне.
Лючия бросила чемоданчик и пакет на койку, огляделась.
Каюта была просто потрясающая! Три на четыре метра, есть где разгуляться. При таких размерах и койку не обязательно убирать в стену. Есть и стол, и два кресла, и маленький диванчик. За сдвижной дверью – индивидуальная душевая кабина и гальюн.
Даже на «Техасе», куда они не успели, курсанты должны были жить по двое. А здесь, на куда более мелком «Твене», в силу малочисленности команды почти все члены экипажа имели собственные каюты. Конечно, с апартаментами командира лучше не сравнивать, но собственная каюта! Роскошь.
Лючия присела на койку. Вздохнула, глядя на коробку с туфлями.
Будет ли глупостью надеть их сегодня к традиционному «ужину знакомств» на корабле?
– Даже не вздумай, – будто прочитав ее мысли, сказала Мегер, входя в каюту. – Лучше спрячь подальше.
Лючия кивнула и убрала пакет. Мальчишки перед Мегер вытягивались по струнке, она же относилась спокойнее. Мегер напоминала ей бабушку – такую же внешне строгую, командующую всей огромной семьей, но при этом на самом-то деле мягкую будто воск. Может быть, это был самообман, но Лючии казалось, что Мегер на самом деле просто изображает из себя мегеру, чтобы ребята не распускались.
– Спрячу, – согласилась Лючия.
– Встать, кадет! – рявкнула Мегер. – Как разговариваешь со старшим?
Лючия вскочила. Но все-таки не удержалась от реплики:
– При всем уважении, мэм. Вы вошли без разрешения и не отдали команды. Я считала, что разговор неформальный, мэм. При всем уважении.
Мегер несколько мгновений буравила ее взглядом. Потом сказала:
– Вот что вы все досконально знаете – так это свои права. А как насчет обязанностей? Что делает офицер систем жизнедеятельности при входе на борт?
У Лючии запылало лицо.
– Виновата, мэм.
– Через три месяца либо вы все будете готовы к дальнейшему обучению и я лично подпишу документы о зачислении вас сразу на третий курс училища… – Мегер помолчала. – Либо я лично отчислю вас с позором. И о космосе можете забыть, даже о ближнем. У нас нестандартная ситуация. Мы на европейском корабле…
На лице Лючии что-то отразилось, потому что Мегер пояснила:
– То, что он сделан на наших верфях, ситуацию не меняет. Корабль европейского агентства, командир и часть экипажа русские. Это вопрос престижа. Сейчас не двадцать первый век, человечество едино, но Америка служила и должна служить примером. Вы должны быть лучшими среди равных.