Харди снова надел очки, включил лампу и занялся сборкой стоящей перед ним ловушки.
— Это один из величайших мифов: превосходство деревни над городом. Я уверен, что ты вернешься назад через неделю.
— Мне бы хотелось взять несколько видов ловушек и отправиться, скажем, в окрестности Напы, — настаивал Стюарт. — Может быть, добраться до долины Сент–Эллен. Их можно было бы обменять на вино. Насколько я знаю, там выращивают виноград, как прежде.
— Но вкус не тот, не тот, — сказал Харди. — Земля оскудела. Вино теперь… — Он скривился. — Тебе следовало бы его попробовать. Я не могу описать тебе его, но оно ужасно. Отвратительно.
Оба они замолчали.
— Тем не менее его пьют, — сказал Стюарт. — Я видел в городе. Его привозят на старых грузовиках с дровяными моторами.
— Конечно. Люди готовы сейчас пить любую дрянь, которую могут достать. И ты так поступаешь, и я.
Мистер Харди поднял голову и посмотрел на Стюарта.
— Ты знаешь, кто делает настоящую выпивку? Я имею в виду такую, которую не отличить от довоенной?
— В районе заливов — никто.
— Эндрю Джилл, табачный эксперт, — сказал Харди.
— Не может быть… — У Стюарта перехватило дыхание, он внимательно слушал.
— Ох, он делает немного. Я видел только одну бутылку, где–то около литра бренди. Я отпил из нее большой глоток. — Харди плутовато улыбнулся. — Тебе бы оно понравилось.
— Сколько Джилл берет за нее? — Стюарт попытался заставить свой голос звучать естественно.
— Больше, чем ты можешь заплатить.
— И оно на вкус такое же?.. Как довоенное?..
Харди рассмеялся и вернулся к сборке ловушки.
— Совершенно такое же.
Интересно, какой он, этот Эндрю Джилл, спросил себя Стюарт. Солидный, может быть, с бородой, в жилете… у него трость с серебряным набалдашником; гигант с волнистыми снежно–белыми волосами, моноклем… Я могу нарисовать его. Возможно, он управляет «ягуаром», переделанным, конечно, под дровяное топливо, но все еще большим, мощным, с комфортабельным салоном.
Увидев выражение лица Стюарта, Харди наклонился к нему:
— Могу сказать тебе, что он еще продает.
— Английские вересковые курительные трубки?
— Да, и это. — Харди понизил голос. — Картинки с девушками. В красивых позах… ты понимаешь…
— Господи, — разволновался Стюарт. Для него это было слишком много. — Просто не верится…
— Чистая правда. Настоящие довоенные календари и открытки с девушками начиная с тысяча девятьсот пятидесятого года. Они, конечно, стоят целое состояние. Я слышал, как тысяча серебряных долларов перешла из рук в руки в качестве платы за календарь «Плейбоя» тысяча девятьсот шестьдесят второго года. Говорят, это случилось где–то далеко на востоке, в Неваде.
Теперь уже и Харди задумчиво глядел в пространство, забыв о ловушке.
— Там, где я работал, когда упала бомба, — сказал Стюарт, — в «Модерн ТВ», у нас в отделе обслуживания, внизу, было множество календарей с девушками. Конечно, они все сгорели. — По крайней мере, так он всегда предполагал. — Допустим, кто–то шарит в каких–нибудь руинах, — продолжил Стюарт, — и натыкается на склад, полный календарей с девушками. Можете себе представить? — Его фантазия разыгралась. — Сколько можно за них выручить? Миллионы? Тот счастливчик может обменять их на настоящее поместье, приобрести целый округ.
— Это точно, — кивнул Харди.
— Я хочу сказать, что он будет жить припеваючи до конца своих дней. Правда, на Востоке, в Японии, делают календари, но они плохие.
— Видел, — согласился Харди, — грубая работа. Умение делать такие календари пришло в упадок, предано забвению. Это искусство умерло. Может быть, навсегда.
— Вы разве не думаете, что так произошло из–за того, что больше нет девушек, которые бы классно выглядели? — спросил Стюарт. — Все они сейчас костлявые и беззубые. У большинства — шрамы от ожогов… Какой календарь можно сделать с беззубой девушкой?
Харди сказал лукаво:
— Думаю, девушки существуют. Не знаю где — может быть, в Швеции или в Норвегии, может быть, в таких забытых богом местах, как Соломоновы острова. Я убежден в этом, так рассказывают моряки. Но не в США, Европе, России или Китае — ни в одном из пораженных мест, тут я с тобой согласен.
— А если найти их? — предложил Стюарт. — И открыть дело?
После некоторого размышления Харди сказал:
— Нет пленки. Нет химикатов для ее обработки. Большинство хороших камер разбито или потеряно. Нет способа размножить календари в большом количестве. Если бы можно было их напечатать…
— Но если кто–нибудь найдет девушку без ожогов и с хорошими зубами, такую, как до войны…