— Янчик на матери и отыграется, будьте уверены! — съязвила Ира.
— Я подумаю, — с неожиданной серьезностью ответил Ян. — До возвращения в город. Хорошо. Боюсь, что там найдется, о чем поговорить и без этого.
Он махнул рукой и замолчал, пристально посмотрев на Раджу. Но тот никак не ответил на этот взгляд, и Иван Васильевич опять почувствовал, как нечто неуловимое прошло мимо него. Но как узнать, что означал этот взгляд Яна?
— Трудно с вами толковать, друзья, — вздохнул Иван Васильевич. — Сами вы не знаете, что захотите через минуту. Ну что же? Еще вопрос: в поселковую столовую обедать пойдем или костер будем жечь на сопке?
— А зачем мы продукты тащили тогда? Пошли на сопку! Надо, чтобы все по закону, — первым откликнулся Раджа.
— Да, традиции — великая сила, — лениво потянулся Ян и встал. — На сопке даже баночный рассольник романтичнее, чем в местной пищеточке. Не так ли?
— Актер! — бросила Ира.
— Еще один гол в мою пользу! — обворожительно улыбнулся Ян, — Кем я еще сегодня не был, подумайте-ка?
— Самим собой, — тихо подсказала Наташа и первой пошла к двери.
— Продукты в один рюкзак — и идемте отсюда поскорее, а то вы все перессоритесь, — подвел итог Иван Васильевич. — Да вот еще что, я задержусь на минуту. Мне надо с городом поговорить. Догоню вас на тропе. Пока за старшую Ира. Все.
— И ничего, кроме смрадных костей, от них наутро не осталось! — продекламировал Ян.
— Каких еще костей? — Иван Васильевич с недоумением посмотрел ему вслед.
— А это у Салтыкова-Щедрина на тему женского самовластия сказано, — раскланялся Ян в дверях.
Иван Васильевич только покачал головой.
На мостике отряд остановился. Рюкзак с продуктами и посудой, конечно, нес Толян. Остальные успели прихватить кто прутик, кто сухой прошлогодний колосок лисохвоста и тащили все это, неведомо зачем, просто по школьной привычке занимать чем-то руки.
— Пойдемте на осыпь, где медведя видели, — предложил Толян.
— Думаешь, он там тебя в гости ждет? — иронически ухмыльнулся Раджа.
— Лучше на перевал… — сказал Ян.
— Там же ветер, — возразила Галя.
— На маяк, — твердо сказала Ира. — Мы все равно хотели его посмотреть. На берегу и костер разложим, там наверняка плавник валяется. Пошли!
— Ребята, вы идите, я вас догоню, — вдруг словно что-то вспомнила Наташа. Ира пожала плечами:
— Как знаешь… Смотри, мы во-он той тропой двинемся. Видишь над берегом?
— Вижу. Не беспокойтесь, я не отстану.
Наташа повернулась и быстро пошла обратно к поселку. Когда ребята скрылись в распадке — побежала.
К бывшей конторе она подошла легко, чуть ли не на цыпочках, и бесшумно приоткрыла дверь. Щеки у нее горели от стыда, но она ничего не могла поделать с собой! Ей нужно было знать, с кем и о чем хочет поговорить без свидетелей отец.
С того самого вечера, когда Наташа бегала на таинственное несостоявшееся свидание, ее томило тяжелое предчувствие. Внешне отец оставался прежним — ходил на работу к себе, в спортшколу. Если не вызывали на комиссию по делам несовершеннолетних, где он заседал уже не один год, шел куда-нибудь с Наташей. С ней одной, как прежде, как всегда. Но что-то все равно изменилось. Словно бы отцовские привычки потеряли неколебимую прочность.
Наташа не видела, а чувствовала, как с каждым днем приближается какая-то перемена.
Наташа замерла на пороге, почти не дыша. В пустом доме голос отца слышался далеко, да он и не старался говорить тихо.
— Нет, ты напрасно беспокоишься, твои ребята пока молодцом. Да… и Ян тоже. Его мать? Она и сюда звонила. Да… я понимаю, но все же… Трудно, конечно. Нет… он не спортсмен, в этом-то вся и беда. Не переоцениваю, нет. Наташа? Как всегда, по-моему. Да… возраст такой, вспомни себя саму. Было иначе? Не думаю… Конечно, соскучился. Очень! Но ведь мы договорились: следующее воскресенье наше! Да, да… ты сама знаешь. До свиданья, родная, до встречи.
Звякнула положенная на рычаг трубка. Два-три раза чиркнула по коробку спичка. Отец закурил. Это случалось с ним очень, очень редко. Наташе хотелось кинуться к нему, спросить, что же будет теперь… и она не смела.
— Наталья, где ты там? — вдруг очень буднично, спокойно проговорил отец, — Иди сюда, я же все равно знаю, что ты пришла.
Она медленно перешагнула через ставший вдруг неодолимо высоким порог и замерла, опустив голову. Отец вышел ей навстречу из темной прихожей и стал напротив, опершись плечом о косяк двери.