– Ваш упал слишком далеко, – пояснил Джокер. – Поэтому его было решено распилить. Тем более что последняя зима унесла много жизней, и в секторах достаточно свободных отсеков. Зимы на Фригории суровые.
А сейчас у нас что, поинтересовался Слон, лето что ли?
– Весна, – коротко ответил Джокер. – Так что будет теплее.
Дальше он рассказал, что пересылочные корабли на планету не садятся так как любая электроника сложнее лопаты здесь моментально выходит из строя.
Это еще почему, удивился Слон.
Говорят, из-за сильного магнитного поля, сказал Джокер. Впрочем, в науке он не силен. Живая камера с арестантами сбрасывается с околопланетной орбиты Фригории и, если повезет с погодными условиями, падает в расчетной точке. Корабль же отправляется в обратный путь. За несколько дней живые капсулы "умирают", полностью утрачивая свои особые свойства, и превращаются в обыкновенные каменные мешки. Пока этот процесс не завершен, их можно распилить и использовать для самых разных нужд – и в качестве еды, и в качестве топлива, а некоторые умельцы могут даже вырезать из тела корабля необходимые предметы домашнего обихода.
Жизнь людей на каторге однообразна и проста. Большую часть времени занимает работа – добыча льда. Джокер показал тропу, ведущую к забою – месту, где добывают лед. Чтобы выжить, необходимо выдавать определенную норму в день. Сделал меньше – пришлют меньше еды, соответственно и твоя пайка будет меньше. Будешь недорабатывать постоянно – умрешь с голоду.
– А со льдом-то что делаете? – не удержался Тимур. Привычка журналиста задавать вопросы никуда не делась.
Джокер пожал плечами.
– Отправляем по каналу пространственной связи.
– Куда?
– Что на том конце – никто не знает.
– Пространники охраняются? – осторожно поинтересовался Тимур.
– Сбежать хочешь? – прямо спросил азиат.
– Ну…
– Нет, здесь нет охраны. Но и выхода тоже нет. Мне жаль огорчать тебя. Это, – Джокер обвел рукой безрадостный снежно-ледяной пейзаж, – все, что осталось нам до самого конца жизни.
Ну, это мы еще посмотрим, мысленно не согласился Тимур. Из любого положения есть выход, надо только его найти! Но спорить не стал – зачем?
– На каторге существуют четкие правила. Нарушитель карается очень строго, – сказал Джокер, впервые с момента знакомства удостоив взглядом Слона. – Ударив кого-то, рискуете потерять здоровье, честь или даже жизнь. Возмездие придет рано или поздно – этот принцип у нас соблюдается строго. Если у тебя была возможность спросить с того, кто не следует правилам, а ты этого не сделал, то спросят с тебя. Так что следите за языком и поведением.
Слон покрутил ушастой башкой и бодро объявил, что он вообще-то всегда за порядок, без вопросов. Куда ж без законов? Порядок должен быть, это дело ясное. А вот что интересно, так это как тут, например, с развлечениями? Ну, бабы там, дискотеки, то-се… Похоже, громила уже вполне свыкся с мыслью о предстоящем им образе жизни. Вот это приспособляемость, восхитился Тимур. Все-таки есть вещи, которым стоит поучиться даже у таких маргиналов, как Слон.
Джокер пояснил, что кроме охоты в ходу азартные игры. Но самое популярное развлечение – посещение "бабского блока". Женщин на каторге всегда меньше чем мужчин, поэтому во избежание конфликтов были выработаны правила. Любой мужчина, независимо от статуса и физических достоинств, может насладиться ласками местных дам, которые не имеют права ему отказать.
Слон довольно хмыкнул и предложил сразу завернуть в бабский блок, а чего ждать?
Чтобы заслужить эту привилегию, объяснил Джокер, нужно выполнить двойную норму. Потому что сами бабы на добычу льда не выходят, занимаются бабскими делами – готовкой, уборкой, починкой одежды, ну и, соответственно, ублажением мужчин. Но кушать им тоже хочется, а еда здесь, если не считать редкой местной органики, присылается в обмен на дневную выработку.
Тимур вспомнил про Раду. И поразился, как он мог вообще забыть о девочке-с-глазами! Похоже, беспамятство не прошло бесследно для журналистского мозга. Значит, Раду забрали "к бабам". Жаль девчонку. Не выживет она здесь.
В морозном воздухе разнесся удар гонга.
– Раздача, – прокомментировал Джокер. – Полагаю, для первого знакомства информации достаточно.
2
Все, что нас не убивает, делает нас сильнее. Гениальная мысль, хмыкнул Тимур. Интересно, автор этого афоризма бывал когда-нибудь на каторге? Прошло пять дней… или четыре? Неважно. Суть в том, что не так уж много. А я уже на грани. Проклятую норму никак не удается выдать. На той пайке, которую я получаю, жить нельзя, только из последних сил поддерживать хоть какое-то существование. Если бы не Слон, вообще бы…
Резак, весивший к концу смены не меньше тонны, повело в сторону. Вместо положенного куба Тимур выпилил нечто замысловато-фигурное. Только что добрым словом помянутый Слон не замедлил выразить свое отношение к безруким недотепам, не отличающим квадрат от какой-то хреновины.
– Извини, – выдавил Тимур. – Устал что-то.
Напарник все равно не слышал – маска глушила и без того еле слышный голос. Громила недовольно крякнул – уж его-то эмоции ни под какой маской не спрячешь – и вырвал из рук Тимура резак. Оттеснив журналиста от стены, он принялся размеренно, как робот, водить лучом по льду, кромсая его на ровные, один к одному кубы.
Тимур стиснул зубы и наклонился за брошенным крюком – оттаскивать напиленный лед.
Пересылка в сравнении с Фригорией была почти курортом, переходным этапом от виртуального мира Внешки, в который он врос, как ему казалось, очень прочно, к миру реальному – грубому и беспощадному.
Во Внешке правила бал свобода. Можно было восхищаться аутерскими технологиями, обличать "продажный режим", информировать общественность о новых течениях, гнать контент, мечтать о будущем и презрительно отзываться о ксенофилах и ксенофобах. Когда-то, досыта нахлебавшись всего этого, Тимур хотел вырваться и жить реальной жизнью, которая продолжается двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю в безостановочном режиме. Что ж, хочешь насмешить богов – расскажи им о своих планах.
Архаичный реал взял его за яйца. Здесь ничего не изменилось со времен сотворения мира. Кто сильнее, тот и прав. Прогресс в виде науки, культуры и бесконечного потока информации, которым журналист Ларин жил предыдущие тридцать с лишним лет, оказался бесполезен против всесильного реала, вооруженного опытом и "дубьем". Отношения на каторге были просты и убедительны, и Тимуру пришлось осваивать их с нуля, как вышедшему из комы приходится заново учиться ходить и говорить.
Все, что нас не убивает… А что, возможно, слова-то правильные, думал он. Только вот Фригория нас именно что убивает. Кого-то быстрее, кого-то медленнее – но в конечном итоге мы все сдохнем здесь, среди бесконечных льдов. Разница только в том, что кого-то слопают снегожорки, а кто-то откинет копыта или пойдет в котел, напоследок порадовав не слишком разборчивых братьев-каторжан разнообразием в меню. Не разбрасываться же органикой из-за каких-то предрассудков.
– Шевелись, Жмур! Раздача скоро, а у нас еще и половина не наработана! Я без пайки оставаться не собираюсь из-за тебя!
Третий член их "бригады" – Крот – вкалывал на добыче льда уже второй год. Его приставили к новичкам в качестве наставника, на первое время. Тимур не мог дождаться, когда "обучение" закончится. По большей части оно заключалось в непрерывном понукании его, Тимура, и присваивании себе завышенной нормы. Новичкам оставалось ровно столько, чтобы не умереть с голоду.
Слон относился к такому положению вещей философски. В его системе координат это было естественно – альфа-самец подминает под себя слабого, хищник травит жертву, неприспособленный – гибнет. Поэтому, будучи на полторы головы выше ушлого Крота, Слон покорно выполнял его приказы и даже не думал огрызаться. Он всерьез отнесся к предупреждению Джокера следить за своим языком. В отличие от Тимура.
В первый же день, услышав, как Крот говорит учетчику: "Половину на меня пиши, а остальное – на этих", Ларин едва не набросился на грабителя с кулаками. Но старожил не растерялся, ловко сорвал с журналиста маску – его аллергия не была секретом для соседей по блоку – и злорадно хохотал, пока Тимур, задыхаясь от холода, сыпал в рот таблетки.